После потопа
Шрифт:
"А ты Надька, сука, дождешься".
Не успели Юрий и Виктор как-то отреагировать на эти слова, как девушка, которую Леонид назвал Надькой, резко ударила оскорбителя всем корпусом в бок, смачно припечатав того к шершавой бетонной стене. Затем она зацепила его за ногу и толкнула в спину. Ленька удержался на ногах, но, чтобы не упасть, вынужден был пролететь вперед, быстро-быстро перебирая ногами.
"Отловлю и выебу!" — злобно выкрикнул он уже издали.
"Как же! Тебе же нечем!" — язвительно отозвалась девчонка.
Так прошли еще
Наконец Юрий решился. Собрав утром, сразу после подъема, всех остальных имеющихся взрослых в своей комнатке, он сказал:
"Запас воды в цистернах полностью исчерпан. У нас осталось менее полутора сотен десятилитровых канистр. Даже по нашим урезанным нормам этого хватит на три дня, если растягивать — на четыре. Есть по полбанки мясных консервов и по пачке сушеных хлебцев на человека, чуть-чуть сгущенки. Все, здесь нам ждать больше нечего".
"Но мы не знаем, что на поверхности! Вдруг там радиация?" — испугано вскинулась Лиза (как все привыкли называть Елизавету Ахметовну).
"Да, не знаем", — мрачно подтвердил Сухоцкий. — "Поэтому я и предпочитал сидеть до последнего здесь. Но дальше оттягивать решение невозможно — иначе мы погибнем тут от голода и жажды. Придется пробиваться".
"Будем пробиваться" — со вздохом резюмировал общее мнение Роман Никанорович.
Было решено идти не через завал, — его протяженность могла быть довольно большой, — а пробить стенку вентиляционной шахты и выбираться через вентиляционный оголовок. Имеющиеся лом и кирка были пущены в ход посменно. Каждые десять минут за инструмент брались новые руки, и брешь в стене росла на глазах. Хотя твердый бетон крошился медленно, еще труднее ломалась железная арматура, но дело продвигалось. Работа осложнялась тем, что трудиться на всякий случай приходилось в противогазах. Так или иначе, через два часа был пробит выход в вентиляционную шахту, куда, слегка пригнувшись, мог войти взрослый человек.
К счастью, почти все скобы в стенках вентиляционного колодца оказались на месте, и Виктор осторожно, стараясь не ударить обо что-нибудь приборы радиационной и химической разведки, болтавшиеся у него на шее, стал карабкаться по скобам наверх. Везение продолжалось — вентиляционный оголовок не был завален обломками рухнувших зданий. Виктор прислонился плечом к защитной решетке, вытащил из-за ремня джинсов кирку и, отжав ею решетку, выдавил ее наружу.
Глава 2. Исход
Прокачав специальным насосом воздух через имевшиеся у него ампулы с различной маркировкой, Виктор установил, что присутствия известных отравляющих веществ в воздухе не наблюдается. Хуже было с радиоактивным загрязнением местности. Приборы показывали радиационный фон, многократно превышавший нормальный. Однако, прикинул Виктор, час-другой при таком уровне радиационного фона можно было провести и на этой территории без особых опасений за последствия. Час-другой… Это означало, что у них будет время только на то, чтобы уйти
Исход продолжался довольно долго. К тому моменту, когда, шурша легкими пластиковыми защитными накидками, все, наконец, выбрались на поверхность, солнце уже стояло высоко в небе, перевалив за полдень. Несмотря на то, что блеклый, расплывчатый диск солнца был едва различим сквозь мутную пелену облаков, ребятишки прикрывали ладонями стекла противогазных масок, щурясь от непривычно яркого света.
"Ну что, теперь можно по домам-то, а?" — с тоскливой надеждой глухо промычал кто-то из школьников из-под противогазной маски.
"Отставить по домам!" — резко выкрикнул Сухоцкий, на несколько секунд приподняв свой противогаз, чтобы его услышали все. — "Сначала надо выйти из зоны радиоактивного заражения. Потом разберемся, можно ли по домам", — добавил он, уже спокойнее.
Была проведена перекличка по списку, построение в колонну по четыре, и Сухоцкий двинул колонну на северо-запад, в направлении центра, потому что там были ближайшие доступные мосты через Реку. Затем он намеревался повернуть на Российский проспект. Каждый из старшеклассников тащил канистру с водой, в противогазные сумки и школьные рюкзачки были разложены остатки запаса сухарей, мясных консервов, сгущенки…
Здание заводоуправления провожало их пустыми глазницами выбитых окон. У некоторых цехов были разрушены конструкции крыш. Огромная реакторная колонна лежала поперек заводского двора, снеся своей тяжестью кусок железобетонного забора и подмяв какие-то агрегаты на территории завода тонких химических технологий.
Территория завода поразила их своей безлюдностью. Вокруг стояла зловещая тишина, и, выходя за распахнутые настежь заводские ворота (вахтера на КПП тоже не было), Виктор подсознательно стал готовиться к чему-то нехорошему.
В городе разрушения были не столь значительны, как он опасался, слыша в убежище глухо доносившиеся с поверхности звуки бомбежки. Гораздо хуже было другое — то там, то здесь на пустынных, совершенно безлюдных улицах валялись разлагающиеся трупы, распространявшие под теплым солнцем удушливый, тошнотворный сладковатый запах, проникавший, казалось, даже под противогаз. И нигде ни одной живой души!
Трупы лежали на мостовых, в дверях подъездов, в автомобилях, лишь изредка встречавшихся на пути. Большинство из попавшихся на глаза машин было разбито, врезавшись в стены зданий, в заборы или в деревья.
Гнетущее, нереальное впечатление производило в начале мая множество пожухлой и свернувшейся листвы на деревьях, а частью — на земле под ними. Глядя на нее, Виктор довольно быстро догадался, что опасения Сухоцкого оказались не напрасны — по Городу были применены отравляющие вещества.
То же самое понял и Юрий. Тоска по жене и отцу, грызшая его все время вынужденного заточения в убежище, обернулась острой болью — где они? Погибли? Успели эвакуироваться? Попади под бомбежку? Или уцелели?