После предательства. Доверюсь снова
Шрифт:
– А ну слезь с нее! – раздается от двери голос Дениса. Я свободна и сразу быстро откатываюсь в сторону друга. – Руки за голову, ноги на ширине плеч… ублюдок!
О, слава святой Маришке, за то, что не стала ждать два часа! Встаю на ноги. Что дальше делать? В руках у Мурзина пистолет, нацеленный на Дроздова. Да, держи его на мушке, а я пока соберу свое добро. И только наклоняюсь за первой бумажкой, как в комнату входит второй полицейский. Он осматривает место преступления и делает вывод:
– Ограбление! Оформляем?
Денис смотрит на меня, а я непроизвольно качаю головой
– Нет … пожалуйста…
Я не хочу в камеру, это ведь не мой дом и грабитель тут ваша покорная слуга, получается.
– Нет. Ошибочка, Кутасов. Это просто возлюбленные повздорили, ошиблась девушка, которая нас вызвала.
Он кивает в сторону двери, и я бегом скрываюсь с места неудавшегося правосудия. Мне жаль уходить ни с чем, но лучше быть на воле голодной, чем в клетке, но сытой…
Глава 16
От бывшего дома несусь как ошпаренная. Пробегая мимо минимаркета, чувствую жгучее желание запереться на полчасика в туалете и смыть с себя следы ненависти бывшего жениха. Так и кажется, что на моих щеках пылают ядовитые брызги, не говоря уже об отпечатке сильной мужской руки. Хотя, какой он мужик после этого?
Закрываюсь в отдельной кабинке сортира и пытаюсь остудить свою щеку, начинающую синеть. Плескаю на нее ледяной водой, а все мысли крутятся вокруг денег. Так и тянет вернуться и забрать свое кровное, пока Денис там, но останавливает присутствие его напарника. Его я не знаю. Ладно, вечером позвоню Мурзину и попрошу разобраться с его другом. Сама всё равно не справлюсь.
Решив насущную проблему, я воспряла духом, даже захотелось петь.
– Где наша не пропадала? Возможно, ты еще будешь кувыркаться в снегу скоро, а не жарить бока под солнцем, дорогая моя! – подмигиваю удивленной темноволосой девчонке в зеркале.
Корчу веселую рожицу, верчу головой. Определенно, мой новый облик нравится мне! Еще раз прикладываю намоченный ледяной водой носовой платок к отпечатку на щеке и иду в мясной отдел, чтобы купить мерзлый кусок мяса для барбекю. Сначала его можно приложить к щеке, а потом с огромным аппетитом съесть на ужин, поджарив над костром.
Через два часа я с наслаждением вдыхаю дымный аромат мяса, которое разложила на взятой в баре напрокат решетке и пеку прямо на углях, переворачивая его и сбрызгивая лимонным соком. Кайф! Сидя на корточках, я машу ладошкой, подгоняя вкусный аромат к себе и исходя слюной от нетерпения.
– Кхм… - раздается за моей спиной, и я резко оборачиваюсь, едва не падая на песок. Санта! Никак не привыкну к необычному соседу. – Я это… на ужин тебя пригласить хочу.
– С какой стати? Не староват для меня? – меня разбирает смех. Уже пляжный бомж меня за свою принимает.
– Не-е-е, что ты ягодка, это по-соседски. Да и за Глори извиниться хочу, она снова сперла у тебя шмутьё… - Санта смешно переминается с ноги на ногу, то оглаживает длинную белую бороду, то чешет в кудрявом затылке.
– Да ладно, пусть носит, - улыбаюсь я, разглядывая соседа. А не такой он и старый, скорее обветренный морским бризом и закаленный пляжной жизнью. – Я уже не плесень?
– Я ж подумал ты из наших…
Ужин с соседом удивил. Я принесла с собой свое мясо, запечённое на углях, а он накрыл стол в морском стиле. Огромные омары не умещаются на тарелках, королевские креветки манят начать с них, а зажаренные с сыром устрицы, на подушке из укропа источают такой аромат, что я плюхаюсь на походный стульчик и сразу тяну свои нетерпеливые ручки к аппетитной створке. Санта хлопочет вокруг меня, наливая вино, которое стоит бешеных денег. Это я точно знаю, не зря два года барменом отработала. Да и все эти изыски недешевы, явно еда ресторанная. Странно!
– Не стоило так тратиться… - начинаю я нехотя возмущаться, но Санта перебивает меня.
– Не начинай, ладно? Сегодня воскресенье, и это мой обычный ужин по выходным, - на полном серьёзе заявляет он, и у меня округляются глаза от удивления. – Ну, приступим! За знакомство!
Санта поднимает чайную чашку с красным вином и смотрит на меня. Я тоже схватила глиняную посудину с голубой каймой и глянула на соседа.
– Да… давай! Я Настя!
– Миша! Очень рад, - мужчина степенно кланяется и садится напротив меня, прихлебывая из чашки.
Он вытащил свое старое кресло, чтоб поужинать с видом на море. Некоторое время мы молча упиваемся яствами, но по мере насыщения во мне просыпается аппетит иного рода. Любопытство. Мне интересно, как давно Миша здесь живет, как выживает на лоне природы. Но он тоже любопытен и задает вопрос первым:
– Ты откуда здесь появилась? У тебя случилось что-то? Ты не местная, я сразу понял, нрав у тебя другой, и защищаться привыкла с детства, видимо. Хлебнула горюшка с мальства?
У меня вырывается тяжелый вздох. Что рассказывать? Если с самого детства, то там нет ничего хорошего. Отца не знаю, никогда не видела даже. Мать меняла мужиков на дню по нескольку раз, отдаваясь им за бухло и «траву», в итоге подцепила ВИЧ, совсем не лечилась и вскоре скончалась, не вылезая из пьяного угара. Меня, пятилетнюю, приютила материна сестра, которая тоже выпивала. Поселилась в нашем доме и постоянно рассказывала, какая дрянь моя мать была, какой подлец отец, который бросил ее беременную младшую сестренку. Я эту историю знаю наизусть. Она мне ночами снится…
Частенько приходилось ночевать на улице, потому что, напившись, тетка любила вымещать на мне свои горести и злость. Только вот зимой было худо. Сибирь – снежный край, морозный. Поэтому я при первой возможности отправилась автостопом в Сочи, туда, где вечное солнце. Но мне не понравилось обилие туристов и пляжи из гальки. Перебралась сюда, в Анапу, на песочные пляжи.
Я дала себе зарок, что не стану такой как мать и тетка, не буду пить виски и курить что попало. Сбежала в семнадцать лет из дома, когда однажды пришла с работы раньше положенного срока, и вдруг услышала, как тетка продает меня какому-то алкашу за пару бутылок алкоголя. Я тогда работала в местном кафе официанткой, у меня внезапно поднялась температура. Хозяйка была доброй женщиной, отпустила домой пораньше, надавав советов по лечению.