После предательства
Шрифт:
– Я хочу увидеть тебя. Сегодня. После конгресса.
Поднимаю взгляд на зеркало, чтобы успеть поймать растерянность на ее нежном лице. Но получаю гораздо больше. Ее глаза смотрят на мое отражение так, будто она не может решить, что с ним делать: задушить его или поцеловать.
– Ни сегодня. И никогда, – шепчет она, противореча своему горячему взгляду.
– Тогда мы можем простоять здесь весь день и всю ночь, или сколько потребуется, чтобы ты дала правильный ответ.
Мои слова раздражают ее, и она выплевывает недовольство
– Я не встречаюсь с женатыми мужчинами.
Мой следующий вдох заставляет грудь коснуться ее спины, часть которой соблазнительно обнажена строгим голубым платьем.
Потребность прикоснуться к ней прорастает во мне гребаной одержимостью. И чем больше я запрещаю себе, тем сильнее хочу нарушить свой же запрет.
Какой бы холодной и равнодушной ни казалась Яся, она любезно поднимает со дна моей груди то, что сама же когда-то туда втоптала.
Возможно, мне стоило бы позволить ей уйти и избавить себя от ее общества, продолжить жить дальше в уже привычной рутине, но ее возвращение подобно гребаной вспышке света в сумраке моей жизни.
Оказывается, за три года я забыл как выглядит настоящий свет. И теперь все во мне тянется за этим проклятым проблеском. Я хочу хотя бы один гребаный вечер. Это иррациональное желание вызывает во мне глубокий жар. И дрожь, с которой я сжимаю свои руки вокруг бортов прожигающей холодом раковины.
Выпустив из груди воздух, сдавливавший легкие, заставляю себя немного отстраниться.
– Я не женат, – мое дыхание шевелит волосы на ее макушке. – И никогда не был.
Грустная улыбка поднимает уголки ее мягких губ. А затем она вдруг разворачивается ко мне лицом.
Черт.
Смотреть на ее губы вот так, без какой-либо преграды, в разы хреновей. Особенно в такой близости, когда ее пышная грудь при каждом вздохе касается меня.
– И ребенок, наверное, – тоже реквизит для фотосессии?
– Ребенок мой.
Она кивает, плохо скрывая свое разочарование.
– Сколько мальчику?
Я стискиваю челюсти, понимая, к чему она ведет.
– Я не собираюсь вести разговор в туалете. Если тебе что-то интересно узнать о моей жизни, тебе придется встретиться со мной, Ярослава.
Она прищуривается, ее грудь вздымается сильнее, когда она отталкивает мою руку, но на этот раз я позволяю ей это сделать, потому что мне самому необходима дистанция. Иначе, черт возьми, сорвусь.
Поправив платье, Ярослава бросает взгляд на свое отражение и, пригладив волосы, собирается выйти, будто не чувствует, как я слежу за каждым, блядь, ее движением.
Но прежде чем взяться за ручку двери, оборачивается, по-прежнему не смотря мне в глаза.
– Тогда позвони мне после лекций. Думаю, тебе, как партнеру нашего мероприятия, не составит труда найти мой номер.
Глава 4
Когда я наконец беру контроль над своим гребаным членом и открываю дверь туалета, вновь
И как только выхожу в просторный светлый зал с панорамными окнами, ничего не могу с собой поделать: я вновь ищу Ярославу взглядом.
Не заметив ее за столом, где она сидела, я какого-то черта меняю траекторию и иду к своему столу, сделав лишний круг, чтобы осмотреть другую часть ресторана, скрытую большой зеленой зоной из цветов, пальм и папоротников, стоящих в кадках по центру.
Ее нигде нет, и я возвращаюсь за свой стол неудовлетворенным.
Ну конечно. Бег теперь, наверное, – ее любимый вид спорта.
Нервно проведя языком по зубам, пытаюсь заглушить раздражение от понимания, что Ярослава больше не в зоне досягаемости. Неприятная мысль о ее возможном исчезновении и о том, что я не смогу ее найти, наполняет сердце тяжестью.
Мне приходится потереть ладонью грудь, чтобы избавиться от дискомфорта, и только потом я сажусь напротив бывшей.
Юля откидывается на высокую спинку диванчика, складывая на груди руки и недовольно дергая носком туфель, закинув ногу на ногу.
Я игнорирую ее недовольство и переключаю внимание на Марка, который сидит в телефоне и хмурит брови.
Покачав головой, я возвращаю осуждающий взгляд Юле, стараясь не обращать внимания на раздражающие звуки, доносящиеся из игры Марка.
Не успеваю открыть рта: он начинает психовать и дергать ногами.
– Маркуша, перестань нервничать, если не хочешь, чтобы мама забрала телефон, – отчитывает она сына, мягко дернув его за рукав кофты.
– Я плоиглал! – он колотит по экрану ладонью, а потом, насупившись, съезжает на сиденьи, начав игру заново.
Прочищаю горло, проглатывая свои нравоучения о бережном обращении с психикой ребенка, которые, по всей видимости, Юля всегда пропускает мимо ушей.
– Выбрали? – киваю на меню, но Литвинова решает взять на перекус мой мозг.
– Где ты был? – ее наманикюренные пальчики стучат по тонким предплечьям, скрытым полупрозрачной тканью блузы.
Я бросаю раздраженный взгляд на наручные часы, мысленно делая пометку, что у меня есть еще максимум десять минут.
Поправив запонки, бросаю жестким тоном:
– Не припомню, чтобы я держал перед тобой отчет о своих передвижениях.
Даже не глядя, представляю, какое разъяренное сейчас у нее лицо по одному только шумному вздоху сквозь зубы.
– Может, мне не стоит быть с тобой такой любезной и обратиться в суд, чтобы в дальнейшем избежать подобных унижений? – в голосе слышится едва сдерживаемый яд. Я поднимаю взгляд и встречаюсь с ее сверкающими от гнева глазами.