После сделанного
Шрифт:
— Вашим гостем был также заведующий магазином «Хозтовары». Он друг вашего дома? Часто у вас бывал? Вы хорошо знаете его?
— Неплохо.
— Он — честный человек?
— Очень уважаемый человек.
— Значит, из всех близких знакомых, собиравшихся к вам на дачу, только Павел Пташук был способен на подделку подписи, воровство облигаций и похищение денег? Один он?
— Нет! — сказал Децкий. — Он меньше всех остальных. Я сам в это не верил. Это были предположения. Нашел какой-то зуд, мне доставляло утешение что-либо делать…
Мыслями пришлось делиться полтора часа, и Децкий вышел на улицу, как из операционной, — шатало, мутило, ноги не слушались, руки дрожали, в голове был полнейший сумбур. Его версия с Пашей
Он отъехал два квартала и остановился, не чувствуя сил вести машину; надо было прийти в себя, обдумать последствия неудачной беседы.
Еще вечером, решившись на превентивный разговор с Децким, Сенькевич постановил познакомиться с его приятелями. Встреча утвердила его в этом решении. Убежденность Децкого в непричастности знакомых к преступлению на том лишь основании, что они ехали парами, что каждый мужчина находился под надзором женщины, имел женское свидетельство в свою пользу, не казалась состоятельной. Вспыхнувшая во время беседы догадка о возможном исполнении воровства парой, об отсутствии какой-либо из супружеских пар в поезде имела не меньшее право считаться гипотезой, чем версия о вине одиночки Пташука. Децкий — если говорил правду — совершал психологическую ошибку. Однако и он сам, и они вместе с Корбовым не думали о паре. Децкий, возможно, предполагал и такой вариант, но пара защищена двойной связью. Тем более следовало составить мнение о каждой. Из дальнейших дел тут же спланировались графологическая экспертиза почерков всех гостей Децкого, изготовление фотопортретов каждого гостя-мужчины для предъявления контролеру и гражданам, которые в то утро посещали сберкассу. Некстати появилась в этой истории и старушка — соседка восьмидесяти лет. Упала разбилась; может, в то утро и было ей начертано умереть, но теперь без проверки обстоятельства ее смерти уже не обойтись. Вор торчал в квартире все утро, может быть, вечером туда пришел, дважды выходил между девятью и десятью, и как раз в это время произошла беда с соседкой. Она шла по лестнице, то есть могла разминуться с преступником, была потенциальным свидетелем. С делом Децкого связывалась вторая смерть, и это тяготило.
Следовало с чего-то начинать, и Сенькевич решил встретиться с людьми. Приглашать друзей Децкого для знакомства в отдел он раздумал сразу. В кабинете большинство людей держится напряженно, несловоохотливо, с оглядкой, и к тому же достаточного набора емких вопросов он и Корбов сейчас составить не могут; иное дело — посетить их на дому, где о характере хозяев говорят вещи и где приватная обстановка беседы располагает к пространным ответам.
Исполняя этот план, Сенькевич тотчас же по уходе Децкого направил Корбова по двум заданиям: узнать подробности падения и смерти старухи; посмотреть в отделе кадров торга личные дела директора и заведующего отделом магазина «Хозтовары». Сам же Сенькевич позвонил Екатерине Трофимовне Мелешко. По голосу Сенькевич определил, что разговаривает с дамой деловой, и в тон ей сообщил, что ему по важному делу надо Екатерину Трофимовну повидать. Собеседница сказалась нездоровой, неспособной выходить. Тогда Сенькевич попросил разрешения зайти. На другом конце провода последовала заминка, но короткая, и отвечено было: "Пожалуйста!"
Сенькевич, не задерживаясь, поехал к Мелешко. Его встретила пышногрудая, молодящаяся особа, одетая не то в халат, не то в бурнус и опоясанная толстым шерстяным платком. На вешалке он приметил фирменное джинсовое платье, за которое, как он знал, спекулянты драли двести пятьдесят рублей. Его пригласили в комнату, это оказалась просторная гостиная; приоткрытая следующая дверь показывала спальню
Екатерина Трофимовна ненастойчиво предложила кофе, Сенькевич отказался; тогда хозяйка села напротив и сказала: "Слушаю вас!"
— Вы, может быть, знаете, — спросил Сенькевич, — что у Децких двадцать четвертого июня по поддельному ордеру была похищена значительная сумма?
— Да, Ванда рассказывала, и Юрий Иванович говорил.
— Меня интересует, как в то утро гости добирались в Игнатово. В частности, как ехали электричкой: все вместе? раздельно? виделись ли в вагонах? Как встретились на перроне?
— Это имеет какое-либо отношение ко мне? — удивилась хозяйка.
Сенькевич объяснил:
— Мне хочется иметь полное представление.
Екатерина Трофимовна понимающе кивнула и пустилась в довольно подробный рассказ об этой поездке, то есть, что ехала к Децким со своим приятелем в одном из средних вагонов, в поезде никого из знакомых не видели и при всем желании не могли увидеть из-за тесноты, а на перроне в Игнатово к ним первым подошел Данила Григорьевич с женой.
— А в каком часу вы встретились с вашим приятелем? — спросил Сенькевич.
В глазах хозяйки промелькнула смешинка.
— Это совершенно не может иметь отношения к вашим интересам, — сказала она.
— Ну, если это секрет, не буду настаивать.
— Секрета здесь нет никакого, — ответила хозяйка, — это, так сказать, личная жизнь. Мы встретились предыдущим вечером. Видите ли, Олег Михайлович — мой близкий друг. Он здесь ночевал, и отсюда мы в восемь утра направились на базар, купили абрикосов и поехали на вокзал.
— У вас есть машина? — поинтересовался Сенькевич.
— Есть, — сказала Екатерина Трофимовна.
— Наверное, было бы удобнее ехать в Игнатово машиной?
— Конечно, удобнее. Душиться в электричке удовольствие небольшое. Но хотелось отдохнуть; к тому же ужин был, вино. Никто и не приехал машинами.
— Брат Децкого приехал машиной, — поправил Сенькевич.
— Ну, он еще не остыл, — улыбнулась хозяйка. — Что у него там, на счетчике, едва тысяча километров.
— Может быть, вам сильно нездоровится, — спохватился Сенькевич, — а я вас утомляю?
— Нет, ничего. Это почки. Сижу дома, греюсь. Благо, что участковый врач — добрый человек, дает бюллетень.
— Вы работаете заведующей магазином? — спросил Сенькевич.
— Я работаю заведующей комиссионкой, — уточнила Екатерина Трофимовна. — Номер шестнадцать.
— Это, кажется, универсальный комиссионный магазин?
— Да, слава богу!
Крылись, чувствовал Сенькевич, за этой женщиной какие-то тайны, но страха, настороженности, волнения не ощущалось совсем; вопросы его она встречала с безразличием, отвечала внятно и легко; он понял, что у нее есть толковые, безобидные трактовки всему; даже если спросить, откуда она располагает деньгами для покупки дорогих вещей, она ответит без промедления и убедительно, например, что выиграла по лотерее «Волгу», но получила денежную стоимость, и проверка покажет, что она действительно предъявляла к оплате счастливый билет. Крепкая бабенка, подумал Сенькевич. Но где берет эти тысячи? Ведь все это куплено до кражи у Децких. Неужто в комиссионке финтит? Может, и финтит, подумал Сенькевич, но знакомых, по крайней мере, не обкрадывает. Он спросил, хорошо ли Екатерина Трофимовна знала покойного Павла Пташука.