После заката
Шрифт:
– Естественно,– поспешно заговорил он, увидев мою осоловелую физиономию,– я не собираюсь делать тебе предложение прямо сейчас. Я отлично знаю, что ты мне на это ответишь. «Я совсем тебя не знаю!» или «Мы ведь только встретились!», но уж точно не скажешь «Да, я согласна». Поэтому я не буду торопить события. Дождусь более благоприятного случая. А теперь хватит о серьезном! Я не могу допустить, чтобы ты посчитала меня занудой и вышла отсюда с чувством неимоверного облегчения. Больше ни слова о нас! Пришло время говорить о чем-то отвлеченном, что одинаково нравится и тебе, и мне.
По правде говоря, я совсем не верила, что что-то могло
Он заговорил о книгах – предмете, которым было очень легко соблазнить меня. Не прошло и десяти минут, как я уже с огромным энтузиазмом рассказывала ему о своих любимых героях и с удовольствием слушала его ответы, которые при всей своей оригинальности удивительно совпадали с моими собственными суждениями.
Впоследствии я не могла понять, каким образом ему удалось так легко отвлечь меня от всех моих страхов и подозрений, которые были так сильны во мне, что собственными силами я бы никогда не смогла их усмирить. Тем не менее, он сделал это и, по-видимому, без малейшего труда.
Никогда еще в моей жизни время не шло так быстро, как в разговоре с ним. Мне казалось, что проходят минуты, но в действительности часы, громыхая, уносились в прошлое, пока я в восторженном самозабвении упивалась своей излюбленной темой. Но хотя этот разговор был совершенно невинен, я смутно чувствовала, что и он каким-то неведомым образом все крепче и крепче привязывает меня к Владу. Да что там говорить, каждая минута, проведенная с ним, являлась своего рода нитью, приковывавшей мое сердце к нему все сильнее и сильнее. Но я не особо тревожилась по этому поводу. Мне было слишком хорошо в его обществе и, что скрывать, я уже была не в силах относиться к нему с недоверием. Во всяком случае, не этим вечером.
Как я нашла в себе силы заявить, что уже слишком поздно, и мне пора домой – этого я, наверно, никогда понять не смогу. Но я это сделала, и Влад, нисколько не возражая (хотя мне на секунду показалось, будто он очень расстроился), предложил подвезти меня. После минутного спора, в течение которого я старалась убедить его в том, что могу без всяких затруднений добраться до дома пешком, чего он не пожелал даже слушать, я была вынуждена принять его предложение.
Ехали мы в основном молча, только я время от времени указывала, куда нужно повернуть. Но напряжения не было ни малейшего. Я чувствовала себя такой взволнованной и возбужденной всем случившимся, что даже не обратила особого внимания на роскошный интерьер роллс-ройса, в котором ехала. Я даже не заметила, какого цвета были сиденья! Думаю, если бы Влад ездил на какой-нибудь облезлой, дребезжащей шестерке, и тогда бы я не обратила на нее никакого внимания.
Мной владела какая-то странная эйфория, бессмысленный восторг, с которым я ничего не могла поделать. Все, что мне оставалось, это изо всех сил стараться сохранить внешнее спокойствие, потерю которого я бы просто не вынесла.
Надо сознаться, я испытывала тайный страх перед прощанием с Владом, но ничего страшного не произошло. Он невозмутимо пожелал мне спокойной ночи и сказал, что завтра обязательно позвонит (мой номер был ему известен уже несколько часов). Я вышла из машины с твердым осознанием того, что если он не сдержит своего обещания, со мной случится самый настоящий припадок.
Я
Но если бы кто-то спросил меня в эту минуту, хочу ли я избавиться от этого бреда, я бы мгновенно ответила «нет». Ибо, несмотря не все неудобства, которые оно приносило, это было самое изумительное и невыразимо сладостное ощущение из всех, которые я когда-либо испытывала.
Глава 4.
ДРУГОЙ МИР
Проснувшись на следующее утро, я долго пыталась убедить себя в том, что все случившееся накануне мне не приснилось, а произошло в действительности. Надо сказать, это была не такая уж и простая задача. Ведь Влад, мягко говоря, не был совсем обычным парнем. А если говорить по всей точности, он был в высшей степени незаурядной личностью.
Дворянин, богач (а кто еще мог себе позволить гонять на роллс-ройсе?), интеллектуал и, к тому же, воспитанный прямой человек с самыми серьезными намерениями. Разве удивительно, что я сомневалась в его реальности? Тем не менее, существовали кое-какие признаки, неопровержимо указывавшие на тот факт, что вчерашний вечер, проведенный с этим необыкновенным парнем, имел место быть в моей жизни.
Одним из этих признаков служило воспоминание о бешенстве Артема, которое тот обрушил на меня, когда я ввалилась вчера домой незадолго до полуночи с пьяной улыбкой во всю физиономию. Брат не мог простить мне моей безответственности.
– Ты же обещала писать мне! – кричал он, потрясая кулаками.– А я так и не дождался ни одного сообщения! Вообрази, каково мне тут пришлось! Неужели нельзя было уделить хоть полсекунды? И почему так долго?! Ты же сказала, что вернешься быстро! Если бы тебя и после двенадцати не было, я бы заставил тебя пожалеть об этом! Заставил бы – не сомневайся! Сначала позвонил бы в полицию и только потом побежал бы в ресторан – тебе назло!!!
Ничто его не могло успокоить – даже пакеты с элитной снедью, которая осталась после нашего с Владом ужина (я отказывалась ее принять, но Влад сказал, что если я буду упрямиться, он выбросит ее в ближайшую мусорную урну).
В конце концов, мне удалось вымолить прощение Артема, но я не смогла заручиться его прежним доверием, и мне было ясно, что хоть он и перестал на меня рычать, но все же простил меня не до конца, во всяком случае, не так, как мне бы того хотелось. Вероятно, он был разгневан на меня еще и за мои сухие лаконичные ответы относительно того, как я провела вечер, но по какой-то необъяснимой причине я не могла рассказать ему о той буре чувств, которую вызвало во мне это свидание.
Я только сказала, что Влад необыкновенно умный, занимательный парень, с которым очень интересно общаться, из-за чего я и забыла поддерживать с ним, Артемом, переписку. Но он был крайне недоволен столь скудной характеристикой и настойчиво требовал подробностей, которых я решительно не могла из себя выдавить. В конце концов, я объявила, что нестерпимо хочу спать, и, если ему так уж интересно, пусть потерпит до утра, благо завтра воскресенье, и я буду полностью в его распоряжении. Думаю, этот план, казавшийся мне таким благоразумным и самоотверженным, еще больше восстановил Артема против меня.