Последнее безумное поколение
Шрифт:
Что она имела в виду?
– Пусть друг твой, – почему-то общались через посредника, – утром ко мне в Стрельну приедет. Первый дом на кольце – сразу видно!
– Во сколько? – подал голос и я.
– Когда петухи запоют! – дерзко ответила Нелли.
– Мать на смену уйдет, – вступила кочерга, показывая, что она тоже при делах.
Нелька, даже не кивнув, стремительно вышла. Не бежать же за ней! Мы же серьезные парни…
Закончились улицы, и трамвай гнал по тоскливому пустырю. Нет, пустырь абсолютно нейтральный,
Дом Нельки действительно был на виду. Деревянный барак. Грохотал в дверь долго. Открыл какой-то мужик в мятой майке и таких же трусах. И с таким же лицом. И взглядом. В общем – красавец.
– К тебе, что ли? – крикнул он, обернувшись.
– Дом выстудил! – появилась Нелька в халатике.
– Придавить его? – мужик показал на меня.
– Иди, Вася, жена заждалася! – Нелька была в ярости.
Мужик, надев какую-то неизвестную мне форму, ушел.
– Ну? – Нелька повернулась ко мне.
– Ну у тебя и конвейер! – проговорил я и тут же получил слепящий удар в нос. Белая рубаха, специально надетая для этого случая, залилась кровью.
– Вали! – И я вылетел на воздух. Дверь с грохотом закрылась.
Рубаха вся в крови. Как поеду? Повяжут. Зайдя за сарай, я сделал гениальное – переодел ее задом наперед. Крови не видно. Во всяком случае мне. Трамвай летел. На меня время от времени нападал хохот. Ей, видите ли, слово не понравилось. Главное – нравится мне… не смотря ни на что! Потрясение испытал. По сути, творческое. Впрочем, позже пришлось столкнуться с еще более жесткой редактурой.
– Ничего, – лениво проговорил Борис. – Ты у меня чпокнешься как миленький!
Интересно! Именно я, именно у него, отметил я.
– Ладно. А должок за мной! – закончил он с какой-то, мне показалось, угрозой.
И вскоре появился у нас. Чрезвычайно торжественный. Я понял, что будет нечто неординарное. Не для родительских глаз.
– Пойдем погуляем, – сразу предложил я.
Скоро должна была вернуться из магазина бабушка, и, если увидит меня с этим «каторжным», как она сразу определила его, будет недовольна.
– Я помню, – сразу сказал он на улице, – я должен тебе.
– За что? За гланды, что ли? Так они от природы у тебя.
– Ты первый, кто по-человечески со мной обошелся, – проговорил он.
– Ну как первый? А мать?
Он лишь усмехнулся.
– Мы тут ломанули ларек. Я понимаю, что это мизер. Держи.
Так я и знал, что его «уличное благородство» нас заведет в беспросветную даль!
– Всех уже повязали. Дело за мной, – проговорил он скорбно. – Вернусь – и «примут».
А теперь, значит, дело будет и за мной, как только он поделится добычей.
– Вот! – он вытащил из кармана «гармонь денег», как говорила бабушка,
– Не надо, – пробормотал я.
– Сколько я тебе должен, я спрашиваю тебя! – произнес он угрожающе.
Прохожие уже поглядывали на нас, с особенным интересом – на пачку денег, которую трепал ветер. Люди понимали, что сцена интересная: один хочет отдать пачку денег, другой решительно ее не берет. Предложить какой-то другой выход? Я понимал, что каяться скоро придется и мне – и перед Борисом, и перед милицией (та скоро появится). Следовало временно приглушить моральные факторы и принять решение, чтобы и друга не обидеть, и зрителей не порадовать слишком.
– Ну ладно! – решительно сказал я и ткнул пальцем в купюру, не самую крупную, но и не самую мелкую. Иначе Бориса было не усмирить. – Остальное убирай.
Разочарованные зрители разошлись.
– Ну? Куда дальше? – проговорил Борис.
Ну его путь, как он только что признался, был предопределен. Надо только вовремя «отцепиться» мне? Понимал, это нехорошо. Идеально было бы для него, если бы я растрогался, напился, а он бы «держал удар» и мужественно доставил меня домой: тут и верность, и покровительство. Идеальным партнером для него был курсант Леня, которого он спасал в Сочи, но которого, говорят, все-таки вышибли из училища. Такого спектра услуг, как Леня, я предоставить ему не мог.
– Спасибо тебе! Пойду продуктов куплю. А то матери с бабкой есть нечего.
Гениальный ход. Против такой программы он не мог возразить – более того, она морально его насытила.
– Рассчитывай на меня! – Он потрогал пухлый «лопатник», распирающий карман.
«Но лучше заработай», – хотел сказать ему я. Но этот вариант был бы недостаточно трагичным для него. С ларьком оно, конечно, «самопожертвенней»! Продукты я действительно тогда купил: элементы правды должны присутствовать в легенде.
Расплата, однако, пришла. Причем непонятно то ли за мою духовную черствость, то ли, наоборот, за мягкость. Позвонила мама.
– Валерий!
Что это она так официально? С работы?
– Зайди, пожалуйста, сейчас в наше отделение милиции.
Наше? Как-то я не считал его своим. Хотя мимо, конечно, проходил.
– Я жду тебя! Мне позвонили на работу и официально пригласили.
– А кто еще там будет?
– Приходи – увидишь. Только побыстрее.
Маму прямо не узнать. Наверное, она в институте такая строгая.
Я пришел и увидел в небольшой комнате чудную компанию на стульях.
Мой друг Борис, непривычно бледный. Хотя и так он не отличался румянцем. Рядом с ним красивая женщина – милиционер. Мама. И наш участковый (заходил к нам знакомиться). Только и всего. Но эта милая компания сумела закрутить интригу.
– Послушай, Валера, что я тебе расскажу, – вкрадчивым, бархатным голосом заговорила красивая. Таким тоном обычно начинают сказку. Но оказалось другое: – Борис совершил преступление, и ему грозит серьезное наказание, колония. Оттуда он вряд ли уже выйдет таким симпатичным, – улыбнулась она.