Последнее дело Блина
Шрифт:
Энциклопедии давно не снимали с полок. Всюду лежал тонкий слой пыли, а у корешка «Земноводных» на кромке полки пыль была стерта. Аксакал потащил на себя толстенный том. Он был уверен, что именно его держал в руках Митька полчаса назад.
Что искал напарник? Ясно: «грудную жабу»! Зачем? Аксакал наугад раскрыл книжку. Лягушка на картинке была не похожа на «грудную жабу», но сейчас его не волновало портретное сходство. Что вообще можно вычитать в энциклопедии? Что полезного для розыска дачи Прохора? Аксакал заскользил глазами по странице: латинское
— А где обитает «грудная жаба»? «В Подмосковье я таких не встречал», — сказал Митек и пошел в библиотеку проверять себя. Ему хотелось убедиться, что «грудных жаб» в Подмосковье быть не может.
У Аксакала не хватило терпения найти «грудную жабу» в энциклопедии. Он поставил том на полку. Все и так ясно. Жаба не наша, ее привезли из какой-то далекой страны. А чем, кроме наркотиков, торговал Трохдрован-Прохор? Правильно: редкими животными!
«ГРУДНАЯ ЖАБА» ВПОЛНЕ МОГЛА СБЕЖАТЬ С ДАЧИ КОНТРАБАНДИСТА!
Поэтому Митек и сказал Валере, что есть шанс быстро найти дачу. Поэтому он и пошел не к Пете, а к профессору: хотел узнать, где Кирилл Мефодьевич поймал жабу. Но профессора не было дома. Митек оставил на скамейке у его коттеджа аспирин и, наверное, стал искать Кирилла Мефодьевича по соседям.
Ноги сами рвались бежать за Митькой, но Аксакал заставил себя зайти к Валере.
На столе у контрразведчика лежал какой-то прибор с маленьким экраном и рамочной антенной. Раньше Аксакал его не видел.
— А вы можете засечь радиомаячок в записной книжке? — с порога спросил он.
— Мог, — уточнил Валера и кивнул на прибор. — Пять минут назад сигнал еще был, а теперь пропал. У этого маячка радиус действия двести метров.
— Значит, Митек ушел из лагеря!
Контрразведчик удивился:
— Митек?! Да нет, я думаю, Султан уже украл книжку. Сигнал не двигался, а потом пошел к забору.
— Где железная калитка?
— Да.
— Это не Султан, это Митек. У него есть ключ от калитки, — севшим голосом сказал Аксакал.
— Куда его понесло? — охнул контрразведчик. — И где ваш Поля? Ты не узнал номер его пейджера?
— Поля куда-то ушел звонить. Хотя мог уже вернуться. Поискать его?
— Не надо, я по радио объявлю. Как его фамилия?
— Николаев. Сергей, — подсказал Аксакал.
— А ты ступай к Пете! — прикрикнул контрразведчик и вдруг улыбнулся. — Что ты гримасничаешь, лимон съел?! Не волнуйся, я же передал наблюдение. Идут за нашим Митькой, только не хотят приближаться — думают, что книжка не у него, а у Султана. А как он выйдет из леса на открытое место, наружка увидит, что это не Султан. Тогда твоего напарника догонят и надают ему по шее за самодеятельность. — Контрразведчик посмотрел за окно. — Только бы дождь не пошел раньше времени!
— А что, — спросил Аксакал, — боитесь, книжка намокнет?
— Книжку он догадается спрятать от дождя. Но в мокром лесу плохой прием, а если еще гроза врежет, можно совсем потерять сигнал. Иди, не
Когда Аксакал выходил из «Трех ног», над лагерем неслось:
— Николаев Сергей, срочно зайди в административный корпус. Николаев Сергей из второго отряда…
Аксакал повернул к дому профессора.
Кирилла Мефодьевича он увидел у коттеджа начальника лагеря. Картина была ясная и называлась «Не бойся гостя сидячего, а бойся гостя стоячего». Профессор и начальник стояли у забора. Кирилл Мефодьевич то приоткрывал калитку, собираясь уходить, то вдруг о чем-то вспоминал, закрывал калитку и говорил, говорил, говорил.
Аксакал остановился в стороне, но Кирилл Мефодьевич его заметил, поманил рукой и стал прощаться с начальником:
— Пойду я, Сашенька. Дождь собирается, а у меня окна не закрыты. Признайся напоследок: побаловал свою язву остреньким?
— Ну, побаловал. Я и съел-то кусочек соленого огурца, — виновато признался Сашенька.
— Пей альмагель и больше так не делай. Ни острого, ни соленого тебе нельзя, это может кончиться больницей, — строго сказал профессор.
Аксакал подумал, что, наверное, он и генералов зовет Сашеньками и Петеньками, потому что для всех они начальники, а для врача — просто больные.
— Что стряслось? — немного отойдя от коттеджа, спросил профессор. — Дима прибежал; глаза шальные, кричит: «Где вы лягушку поймали?!».
— А где? — спросил Аксакал.
— Да у строителя, километрах в двух от лагеря.
Аксакал хотел спросить, у какого строителя, но сам сообразил, что это с большой буквы «Строитель» — название станции или поселка.
— Там дачи? — с замиранием сердца спросил он.
— Дачи, дачи! — закивал профессор. — Я сразу понял, что эта лягушка от кого-то убежала. Хотел ее живьем сохранить, да не получилось. Ее кошка сильно потрепала.
Кошка! Вон оно что! Аксакал почувствовал, что краснеет. Обычное же дело: кошка хотела полакомиться лягушкой. Но лягушка была необычная, а после того, как по ней прошлись кошачьи когти, стала ужасной. Вот он и выдумал «грудную жабу».
— Я на Оку ходил купаться, — рассказывал профессор. — Возвращаюсь, а она ползет по тропинке, еле лапы передвигает.
— Ока там? — Аксакал показал в сторону Старицы.
— Нет, Гошенька, там какой-то ее приток, речка-переплюйка. А Ока — за тем лесом. Это настоящая река, по ней теплоходы плавают. Правда, не здесь, а ниже по течению. Так вот, взял я лягушку и попытался ее выходить…
Не особенно прислушиваясь, Аксакал шел рядом с профессором, и все у него окончательно складывалось, все сходилось. «Строитель» — вот и буква «С» в запиской книжке Прохора! Все думали, что его дача поблизости от Старицы, и не сильно ошиблись: между Старицей и «Строителем» километра четыре. Ошиблись они с Митькой, когда искали дачу то вперед, то назад по шоссе от Старицы. А Прохор сворачивал вправо и ехал к другой букве С — к этому самому «Строителю».