– Ты, этих сатанюг, Дымов, мне из-под земли достань.
Тело с раскинутыми в стороны руками и ногами, горло перерезано от уха до уха, рана глубокая до самого позвоночника. Возле каждой
конечности жестяная банка с хлопьями сажи. Вокруг тела меловой круг с закорючками по всей окружности снаружи и внутри. Закорючки непонятные – толи иероглифы, толи древнегерманские руны, толи пиктограммы, может вообще арабская вязь. Так, всего понемногу намешено. Это он потом узнал, когда по всяким филологам и палеографам, да, оказалось, есть и такие специалисты по древним рукописям, пошатался. Все к кому он обращался в один голос утверждали, что это просто белиберда – знаки, значки и символы, понадерганные из разных культур и никакого внятного смысла не несущие. Как сказал один старичок, седой и морщинистый словно чайот 8 , только не зеленый, а благостно розовый, и для своего почтенного возраста на удивление шустрый, взглянув на фотографию круга и надписи:
8
Чайот – мексиканский огурец.
–
Это, молодой человек, сущая абракадабра – только не перевернутым треугольником написанная, а по кругу. Одиннадцать раз написанная фраза, состоящая из хаотично составленных символов, из разных языков. Каждый раз один символ выбрасывается, и так пока не остался последний, тот с которого начиналась фраза, если данную ахинею можно назвать фразой.
– Что это за символ? – Егор всё же уточнил, хоть и не надеялся на ответ.
Профессор лихо сдернул очки с носа и, почесав дужкой шишковатый лоб, выдал:
– Я бы сказал, это китайский иероглиф означающий жизнь.
– А потом, что написано?
– Руна, скандинавская – Альгиз, в данном случае подразумевается смерть, вот видите, – профессор потыкал обкусанным заушником в фотографию, – лапкой птичьей вниз перевернута.
– А, дальше?
– А, дальше, молодой человек, – профессор усмехнулся, – набор из понадёрганных отовсюду символов, вот несколько китайских иероглифов, вот германские руны, вот Египетская клинопись, что-то из древнеперсидского, один или два символа.
– А осмысленную фразу из этого сумбура можно составить?