Последнее дело Лаврентия Берии

Миронин Сигизмунд Сигизмундович

1 марта, 15 часов 18 минут. Самолет в Казань

Думая, кто же слил американцам информацию о литиевой бомбе, Берия незаметно для себя погрузился в воспоминания о том, как идея этой бомбы появилась. Не зря он тренировался с ходу запоминать, а потом быстро находить в своей памяти нужную информацию. Перед его мысленным взором вставала картина маслом. События выплывали перед ним, как будто кто-то прокручивал на экране цветной фильм. В 1945 году И.В. Курчатов получил информацию об исследованиях, ведущихся в США над термоядерной проблемой. Но американцы пошли тупиковым путем, используя дейтерий и тритий. Сначала советские ученые двинулись в том же направлении.

В 1948 году А. Сахаров и Ю. Харитон предложили создать сверхмощную бомбу из перемежающихся слоев обычного урана и тяжелой воды. Конструкцию назвали «слойкой». Сахаров хотел

использовать в «слойке» тяжелую воду Д₂О или жидкий тяжелый этан С₂Д₆. Проект был доведен в 1949 году (еще до испытания первой советской ядерной бомбы). Одновременно началась разработка другой конструкции под названием «труба» (РДС-6т), в которой плутониевая бомба погружалась в жидкий дейтерий. Весной 1950 года физики-ядерщики А. Сахаров и И. Тамм переехали на «объект» в КБ-11, где начали интенсивную работу над созданием водородной бомбы. 1 ноября 1952 года США провели испытание термоядерного устройства, а 6 января 1953 года президент Трумэн объявил о создании в США водородной бомбы. Устройство общей массой 62 тонны включало в себя криогенную (охлаждаемую до температуры ниже температуры жидкого азота) емкость со смесью жидких дейтерия и трития и обычный ядерный заряд, расположенный сверху. По центру криогенной емкости проходил плутониевый стержень, являвшийся «свечой зажигания» для термоядерной реакции. Оба компонента заряда были помещены в общую оболочку из урана массой 4,5 тонны, заполненную полиэтиленовой пеной, игравшей роль проводника для рентгеновского и гамма-излучения от первичного заряда к вторичному. Это было огромное лабораторное сооружение величиной с двухэтажный дом с жидким дейтерием и тротиловым эквивалентом порядка 10 миллионов тонн. Его было трудно транспортировать, то есть это не было бомбой.

Как бы это ни выглядело странным, но получалось, что именно он, Берия, малообразованный в физике человек, заставил гениальных ученых начать создавать литиевую бомбу. Конечно же, идея была не его. Сам он вряд ли бы до нее додумался. Идею предложил студент Лаврентьев. Но сибариты-ученые подняли студента на смех. Как же так, он, недоучка, дилетант, а не они, великие, это предложили. С интересом к идее отнесся только Курчатов. Видимо, то, что идею выдвинули не они, очень сильно задевало ученых, и они стали искать недостатки в гипотезе. Тогда Берия интуитивно почувствовал, что это единственно верный ход, и на свой страх и риск форсировал разработку литиевой бомбы. Он терпеть не мог этот показной снобизм ученых. Для Берии важнее всего был результат. И он знал, как добиться результата. Ради результата мог стерпеть вольтерьянство и вольнодумство. Берия подозревал, что и у американцев «великие» физики точно так же думали. Не зря они бросили все силы на накопление тяжелой воды, да и взрыв той цистерны с тритием и дейтерием был скорее направлением, а не решением задачи. Не существовало самолета, да и не будет существовать долгое время, который бы мог поднять 300 тонн адской жидкой смеси. И вдруг резкая смена мнений и направлений работы. Нет, тут явно просматривается утечка из СССР, где данное направление стало ведущим.

После испытания первой советский атомной бомбы РДС-1 основные усилия сконцентрировались на «слойке». В проекте по теме № 6, подписанном Харитоном 3 декабря 1949 года, задачей на 1950 год было поставлено выяснение осуществимости ядерной реакции легких элементов. 24 января 1950 года в краткой записке о состоянии работ по «слойке» объясняется, что использование дейтерия, который не имеет критических размеров, позволяет сделать бомбу, содержащую довольно большое количество взрывчатого вещества, но не ясно, сможет ли обычный ядерный взрыв на основе урана-235 поджечь дейтерий. Берия и Курчатов не мешали Сахарову заниматься его «слойкой», которая чуть увеличивала мощность атомной бомбы, будучи не чисто водородной бомбой, а по сути – смешанной, урано-водородной, но не создавала прорыва в технологии.

Поводом для создания чисто литиевой бомбы послужило предложение дилетанта. В лабораторию пришло на отзыв письмо Олега Александровича Лаврентьева, военнослужащего с Дальнего Востока. Проходя службу в Советской армии в воинской части на Сахалине, Лаврентьев занимался самообразованием, пользуясь технической библиотекой и вузовскими учебниками. На денежное довольствие сержанта подписался на журнал «Успехи физических наук». В 1948 году командование части поручило Лаврентьеву подготовить лекцию по ядерной физике. Имея несколько свободных дней на подготовку, он заново переосмыслил проблему. В конце 1949

года Лаврентьев написал короткое письмо Сталину о том, что ему известен секрет водородной бомбы, но то ли письмо затерялось в потоке поздравлений Сталину по поводу его 70-летия, то ли автора сочли очередным «чайником», то есть изобретателем всего и вся, которых в то время развелось великое множество, но реакции на письмо не было. В начале 1950 года Лаврентьев написал новое письмо, но уже в ЦК ВКП(б). Из Москвы немедленно позвонили в Сахалинский обком партии и предложили создать Лаврентьеву условия для работы. По распоряжению обкома Лаврентьеву выделили отдельную охраняемую комнату в воинской части, где он написал свою первую работу о литиевой бомбе. В выделенной ему охраняемой комнате он написал статьи, отосланные в июле 1950 года в отдел тяжелого машиностроения ЦК секретной почтой. Работа была напечатана в одном экземпляре, а черновик уничтожен.

В 1950 году демобилизованный Лаврентьев приехал в Москву и поступил на физический факультет МГУ. Пока Лаврентьев летел из Южно-Сахалинска, в аэропорту ему пришла идея поместить компоненты обычной атомной бомбы в центр, а дейтерид лития – по периферии. Когда летом 1950 года на атомный объект пришло присланное из секретариата Берии письмо с предложением молодого моряка Тихоокеанского флота Олега Лаврентьева, все забегали, как тараканы, – Берия не любил, когда его указания не выполнялись. Через несколько месяцев изобретатель был вызван к секретарю Специального комитета № 1 при Совете Министров СССР (Спецкомитета) В.А. Махневу, а спустя несколько дней – в Кремль к председателю Спецкомитета по атомному и водородному оружию Л.П. Берии. Для встречи с дарованием Лаврентий Павлович пригласил Иоффе и Сахарова.

Память Лаврентия подсказала, что дело было так. В кабинет первым был вызван Сахаров, а еще через десять минут – Лаврентьев. Открыв дверь, он попал в слабо освещенную пустую комнату. За следующей дверью находился собственно кабинет Берии. Лаврентий Павлович сидел в своем внушительных размеров кабинете с большим письменным столом и приставленным к нему буквой «Т» столом для совещаний, из-за которого он поднялся. Когда они вошли, Берия встал одним сильным движением. Кресло, елозя по гладкому полу, отъехало назад. Затем Берия грузно (сказывалась хроническая лучевая болезнь) вышел из-за стола, пошел навстречу и наконец подошел к человеку с пухлыми, как бы надутыми щеками, подал руку и предложил сесть. Лаврентий Павлович всегда имел привычку вставать при входе в его кабинет любого посетителя, идти навстречу и жать руку, с посетителями он общался только на «вы».

Когда дарование вошло, у Берии сложилось впечатление, что у молоденького круглого, похожего на колобок, человечка имеются флюсы за обеими щеками.

– У вас что, зубы болят? – спросил Берия, глядя на Лаврентьева.

– Да нет, у меня просто щеки такие пухлые, – ответил человечек с надутыми щеками.

– А кто у вас родители?

– Да обычные люди, товарищ маршал Советского Союза, инженеры.

Берия подвинул стул и снова сел за стол. У него были жилистые руки, крепко державшие стул.

– Ну что, товарищ Лаврентьев? Расскажете, как вам пришла идея переносной водородной бомбы.

– Ну как? Все просто. В двухтомнике Некрасова я нашел описание гидридов, – человечек взбодрился, усталость и растерянность его исчезла, он встал и решительно заходил по кабинету, глядя в пол. Потом остановился и стал объяснять дальше: – Оказалось, что можно химически связать дейтерий и литий-6 в твердое стабильное вещество с температурой плавления 700 градусов по Цельсию. Поэтому дейтерид изотопа лития-6 будет выступать в качестве основного взрывчатого вещества, а детонатором может быть урановый заряд. Чтобы инициировать процесс образования трития, нужен мощный импульсный поток нейтронов, который получается при взрыве обычной атомной бомбы. Этот поток дает начало ядерным реакциям и приводит к выделению огромной энергии, необходимой для нагрева вещества до термоядерных температур. Поэтому правильнее такую бомбу называть не водородной, а литиевой.

Пока шел разговор – Лаврентьев увлеченно рассказывал, – Иоффе сидел на стуле, слушал и записывал ценные мысли, которые изрекало дарование. Парнишка говорил толково:

– Последовательно перебирая различные варианты, я обнаружил, что цепь с литием-6 и дейтерием замыкалась по нейтронам. Нейтрон, попадая в ядро лития-6 (Li6), вызывает реакцию: n + Li6 = Не4 (гелий) + Т (тритий) + 4,8 МэВ (много энергии). Тритий, взаимодействуя с ядром дейтерия по схеме: Т + Д = Не4 + n + 4,8 МэВ, возвращает нейтрон в среду реагирующих частиц. Дальнейшее уже дело техники.