Последнее дело Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
– Месгрейв, – сказал я, – мне необходимо видеть тот документ, изучение которого ваш дворецкий считал настолько важным, что даже шел ради него на риск потерять место.
– В сущности, этот наш обряд – чистейший вздор, – ответил он, – и единственное, что его оправдывает, – это его древность. Я захватил с собой копию вопросов и ответов на тот случай, если бы вам вздумалось взглянуть на них.
Он протянул мне тот самый листок, который вы видите у меня в руках, Уотсон. Этот обряд – нечто вроде экзамена, которому должен подвергнуться каждый мужчина из рода Месгрейвов, достигший
«Кому это принадлежит?»
«Тому, кто ушел».
«Кому это будет принадлежать?»
«Тому, кто придет».
«В каком месяце это было?»
«В шестом, начиная с первого».
«Где было солнце?»
«Над дубом».
«Где была тень?»
«Под вязом».
«Сколько надо сделать шагов?»
«На север – десять и десять, на восток – пять и пять, на юг – два и два, на запад – один, и один, и вниз».
«Что мы отдадим за это?»
«Все, что у нас есть».
«Ради чего отдадим мы это?»
«Во имя долга».
– В подлиннике нет даты, – заметил Месгрейв, – но, судя по его орфографии, он относится к середине семнадцатого века. Боюсь, впрочем, что он мало поможет нам в раскрытии нашей тайны.
– Зато он ставит перед нами вторую загадку, – ответил я, – еще более любопытную. И возможно, что, разгадав ее, мы тем самым разгадаем и первую. Надеюсь, что вы не обидитесь на меня, Месгрейв, если я скажу, что ваш дворецкий, по-видимому, очень умный человек и обладает большей проницательностью и чутьем, чем десять поколений его господ.
– Признаться, я вас не понимаю, – ответил Месгрейв. – Мне кажется, что эта бумажка не имеет никакого практического значения.
– А мне она кажется чрезвычайно важной, и, как видно, Брантон был того же мнения. Думаю, что он видел ее и до той ночи, когда вы поймали его на месте преступления.
– Вполне возможно. Мы никогда не прятали ее.
– Скорее всего, в этот раз он просто хотел освежить в памяти ее содержание. Насколько я понял, он держал в руках какую-то карту или план, который сравнивал с манускриптом, и немедленно сунул в карман, как только увидел вас?
– Совершенно верно. Но зачем ему мог понадобиться наш старый семейный церемониал и что означает весь этот бред?
– Полагаю, что мы можем выяснить это без особого труда, – ответил я. – С вашего позволения, мы первым же поездом отправимся с вами в Сассекс и глубже разберемся в деле уже на месте.
Мы прибыли в Херлстон в тот же день. Вам, наверно, случалось, Уотсон, видеть изображение этого знаменитого древнего замка или читать его описания, поэтому я скажу лишь, что он имеет форму буквы L, причем длинное крыло его является более современным, а короткое – более древним, так сказать, зародышем, из которого и выросло все остальное. Над низкой массивной дверью в центре старинной части высечена дата 1607, но знатоки единодушно утверждают, что деревянные балки и каменная кладка значительно старше. В прошлом веке чудовищно толстые стены и крошечные окна этой части здания побудили наконец владельцев выстроить новое крыло, и старое теперь служит лишь кладовой
К этому времени у меня уже сложилось твердое убеждение, Уотсон, что тут не было трех отдельных загадок, а была только одна, и что если бы мне удалось вникнуть в смысл обряда Месгрейвов, это дало бы мне ключ к тайне исчезновения и дворецкого Брантона, и горничной Хауэлз. На это я и направил все силы своего ума. Почему Брантон так стремился проникнуть в суть этой старинной формулы? Очевидно, потому, что он увидел в ней нечто, ускользнувшее от внимания всех поколений родовитых владельцев замка, – нечто такое, из чего он надеялся извлечь какую-то личную выгоду. Что же это было и как это могло отразиться на дальнейшей судьбе дворецкого?
Когда я прочитал бумагу, мне стало совершенно ясно, что все цифры относятся к какому-то определенному месту, где спрятано то, о чем говорится в первой части документа, и что, если бы мы нашли это место, мы оказались бы на верном пути к раскрытию тайны – той самой тайны, которую предки Месгрейвов сочли нужным облечь в столь своеобразную форму. Для начала поисков нам даны были два ориентира: дуб и вяз. Что касается дуба, то тут не могло быть никаких сомнений. Прямо перед домом, слева от дороги, стоял дуб, дуб-патриарх, одно из великолепнейших деревьев, какие мне когда-либо приходилось видеть.
– Он уже существовал, когда был записан ваш обряд? – спросил я Месгрейва.
– По всей вероятности, этот дуб стоял здесь еще во времена завоевания Англии норманнами, – ответил он. – Он имеет двадцать три фута в обхвате.
Таким образом один из нужных мне пунктов был выяснен.
– Есть у вас здесь старые вязы? – спросил я.
– Был один очень старый, недалеко отсюда, но десять лет назад в него ударила молния и пришлось срубить его под корень.
– Но вы знаете то место, где он рос?
– Ну конечно, знаю.
– А других вязов поблизости нет?
– Старых нет, а молодых очень много.
– Мне бы хотелось взглянуть, где он рос.
Мы приехали в двуколке, и мой клиент сразу, не заходя в дом, повез меня к тому месту на лужайке, где когда-то рос вяз. Это было почти на полпути между дубом и домом. Пока что мои поиски шли успешно.
– По всей вероятности, сейчас уже невозможно определить высоту этого вяза? – спросил я.
– Могу вам ответить сию же минуту: в нем было шестьдесят четыре фута.
– Как вам удалось узнать это? – воскликнул я с удивлением.
– Когда мой старый домашний учитель задавал мне задачи по тригонометрии, они всегда были построены на измерениях высоты. Поэтому я еще мальчиком измерил каждое дерево и каждое строение в нашем поместье.
Вот это была неожиданная удача! Нужные мне сведения пришли ко мне быстрее, чем я мог рассчитывать.
– А скажите, пожалуйста, ваш дворецкий никогда не задавал вам такого же вопроса? – спросил я.
Реджинальд Месгрейв взглянул на меня с большим удивлением.