Последнее Евангелие
Шрифт:
Джек был одержим работой, всегда решался на большее. Тем не менее, прежде чем потянуть за собой подчиненных, он должен был убедиться, что конечный результат того стоит.
Джек окинул взглядом то место, где Пит с Энди бросили якорь, где он сам нашел ручной лот. Затем увидел дрожащий трос, обвитый водорослями, которые, казалось, тянут его на дно ущелья. Джеку вдруг почудилось, что он перенесся в прошлое. Вот канат, размотанный много лет назад. Так и лежит, где оставлен, будто ждет его возвращения. Костас тоже задумался и едва успел притормозить, чтобы не врезаться со всего маху в морское дно. Он дождался Джека, и они вместе поплыли над
— А вот и мой старый друг! — Джек дотронулся до ручки управления радиосигналом на шлеме, чтобы отрегулировать передачу голоса. — Это то, что осталось от римского свинцового якоря. Через метров пятьдесят на краю плато должен быть еще один такой же. Я обнаружил их во время последнего погружения. Именно здесь им и положено находиться. Когда на корабле два якоря, для остановки в открытом море один выбрасывается вслед за другим. Мы можем воспользоваться этим фактом, чтобы определить компасный азимут.
— Вас понял.
Они поплыли дальше за канат и, как предполагалось, увидели остов второго якоря, застрявшего в расщелине. Оттуда можно было разглядеть конец каната, свисающий с горной гряды, — точку, глубже которой Джек не осмелился опуститься во время последнего погружения двадцать лет назад. Прямо как конец страховочного троса, по которым им столько раз приходилось спускаться в пещеры в поисках предметов старины!
Не останавливаясь, Джек с Костасом доплыли до каменистого склона, где морское дно превращалось в бесформенную песчаную пустыню. На краю Джек заметил ленту с заржавевшими пулеметными патронами, лежавшую поверх снарядов, — видимо, для зенитных орудий. Он вспомнил, что уже видел эти реликвии Второй мировой. Оказавшись рядом, Костас потянулся к клапану сброса давления на барометрическом компенсаторе.
— Даже не думай! — остановил его Джек.
— Да я только краем глаза взгляну! — взмолился Костас.
Песок, казалось, простирался далеко за горизонт, а очертания серо-голубой пустыни терялись вдалеке. Через пятьдесят метров друзья подплыли к месту, где обнажилась горная порода. Песок там образовал низкие дюны. Ближе и ближе. Казалось, что это не просто песок, а морское чудовище, залегшее на дне. Неровности простирались на десять метров в каждую сторону от центрального возвышения под прямым углом по отношению друг к другу.
— Боже мой! Джек, это же самолет! — воскликнул Костас.
— А я все думал, наткнемся мы на них или обойдем. Это британский десантный планер «Хорса». Видишь вот здесь, как верхние крылья сложились над фюзеляжем? В 1943 году британские парашютно-десантные части особого назначения атаковали итальянцев. В ту же ночь произошло единственное серьезное сражение за Сицилию. И самое кровавое. Планеры выпустили слишком далеко от берега, причем против ветра. Десятки просто не смогли долететь. Сотни ребят утонули. Осторожнее, там будут тела погибших.
— Вот туда я точно не хочу опускаться, — прошептал Костас.
— Наверху иногда кажется, что тех войн никогда и не было, — сказал Джек. — Все подчищено, обработано. А под водой остается нетронутым и не дает забыть…
— Глубина семьдесят пять метров. — Костас напряженно
— Вас понял, — отозвался Джек.
— Проясни ситуацию. Вряд ли мы ищем гигантский крест, торчащий из морского дна, так ведь?
Джек улыбнулся Костасу.
— Если бы все оказалось так просто! На сегодняшний день нам даже неизвестно, был ли крест в те времена христианским символом. Кораблекрушение произошло через двадцать… ну, скажем, двадцать пять лет после распятия. Большинство знакомых нам символов христианства, таких как крест, рыба, якорь, голубь, греческие буквы «хи» и «ро», стали появляться только в следующем веке, да и то использовались тайно. Археологические находки периода раннего христианства не дают однозначного ответа. К тому же считалось, что Павел был заключенным под охраной римских солдат, поэтому он вряд ли держал реликвии при себе.
Джек взглянул на глубиномер. Семьдесят семь метров. Чувствовалось, как потоки воздуха надували гидрокостюм, но он спускался все ниже и ниже, сопротивляясь давлению воды. Джек ликовал: подобное чувство он испытал двадцать лет тому назад, находясь на той же самой глубине, всего лишь на волоске от смерти. Он хорошо помнил пьянящий эффект «глубинного наркоза» и приторно-сладкий вкус сжатого воздуха там, внизу, на глубине пятидесяти метров в опасной зоне. Вдыхать газовые смеси — все равно что пить вино, не содержащее алкоголь. Те же ожидания, но абсолютно никакого опьянения. Только сейчас он понял, что наркоз не подействовал, голова оставалась ясной. Но погружение все равно давало ощущение своеобразной эйфории. Джек чувствовал себя бодрым и предельно сосредоточенным. Сознание обострялось ощущением неминуемой опасности, поджидающей впереди. Волнующее, как будто погружаешься в первый раз!
— У них от восхищения, наверное, башни снесло, — сказал Костас.
— У кого? У водолазов Кусто?
— Не верится, что они взяли эту глубину.
— Почему же, — ответил Джек, — мне приходилось работать с последним поколением таких ребят. Настоящие борцы. Крепкие французы, бывшие военные. Перед каждым погружением они делали глоток вина, чтобы расширить кровеносные сосуды, а перед тем как сунуть трубку в рот, затягивались французскими «голуаз». То погружение напомнило мне соревнование, кто больше выпьет и устоит на ногах! Испытание для настоящих мужчин.
— Да уж, пройти через все или умереть…
Наконец Джек увидел их в темноте. Сначала одну, потом вторую. Он сразу же узнал амфоры, покрытые илом. Они вели назад к отвесному рифу, именно в том направлении, откуда Джек с Костасом приплыли. С ходу невозможно было определить происхождение этих сосудов — греческие или римские. Нужно пройти дальше. Джек снова посмотрел на глубиномер — восемьдесят метров. Костас все время плыл за Джеком. Внезапно они очутились около другого рифа. Только внизу был не песок, а чернильная пустота. Природа завораживала. Они достигли границы непознанного, места, пожалуй, столь же неприступного и неизведанного, как космос. Здесь начинался склон, который пролегал через широкие каньоны и бесконечные горные цепи и заканчивался где-то на глубине пяти тысяч метров в самой глубоководной зоне Средиземного моря. Конец пути! Джек по инерции проплыл еще несколько метров над краем. Разум меркнул перед огромной зияющей пропастью.