Последнее фото
Шрифт:
Сердце зажали металлические тиски. Дыхание свело. Тело онемело. Дрожащей рукой он вытащил платок и промокнул лоб. Это не помогло, лоб остался мокрым.
– Скажи, моя дорогая, согревает ли тебя кулон с нашими именами, что я подарил в твой последний день?
– Согревает… И я благодарна тебе, потому что с ним я всегда помню о нас…
– Мне приятно слышать это, моя дорогая, но я не представляю жизни без тебя. Прошел год, а будто бы день. Только позови меня, и я окажусь рядом.
– Нет! – вмешался Мастер и задул свечу.
Комната
– Почему вы это сделали?! – закричал Георгий Александрович. – Вы не дали ей ответить.
Мастер откинулся на спинку кресла и тяжело дышал. По лицу бежали капли пота. Вена на шее надулась и пульсировала. Он жестом показал на песочные часы. Верхняя чаща была пуста.
– Плевать! – вскочил Георгий Александрович. – Верните ее! Она должна ответить!
– Я жалею, что позволил вам говорить с ней, – слабо произнес Мастер. – Вам пора! Федор вас проводит.
Из двери с испуганным видом показался подмастерье. Он подбежал, взял гостя под руку. Тот не дался. Толкнул парня и в два шага оказался рядом с Мастером.
– Верни ее! Иначе…
Он не успел договорить. Сильные руки лакея, который был на голову выше, скрутили его.
– Вам пора, – спокойно сказал он и повел взвинченного гостя к выходу.
– Да как вы смеете? Вы понимаете, что применяете силу против государственного служащего?! Я вернусь! – Подмастерье открыл дверь, Георгий Александрович уперся ногой в стену. – И буду не один! Я приведу не жалкого околоточного надзирателя, а статского советника!
Сопротивляться сильным рукам лакея не было никакой возможности. Его волокли через общий зал под неодобрительный взгляд Людмилы Матвеевны. Она проводила его вздохом. Ведь он казался ей таким сдержанным и воспитанным.
– Завтра же вы пожалеете о содеянном!
Георгий Александрович стоял на улице перед входной дверью. Провожающий поправил на нем костюм, расправил плечи и легко поклонился.
– Простите, ваше благородие, но вы поддались искушению и в своих порывах зашли далеко. Таким делом вы можете накликать на себя беду.
– Вы мне угрожаете?!
– Что вы! Наоборот, я тревожусь о вас, потому хочу предупредить.
– Да кто ты такой, чтобы меня предупреждать?! Передай своему господину, что завтра беда придет к нему! – сквозь зубы проговорил Георгий Александрович и, развернувшись, быстро зашагал в сторону дома.
– Обязательно передам, – ответил Яков, провожая его взглядом.
Глава 6
Представление, которое устроил Мастер, вышло неплохим. Но все же его оказалось недостаточно, чтобы убедить писателя в том, что этот человек говорит с духами. В отличие, конечно, от Петра Алексеевича. Несмотря на теплый солнечный день, его потряхивало, а любая тень или закуток пугали.
И если компания редактора
Хотя, Николас признался себе сразу, желание постигнуть тайну Мастера заботило его гораздо больше. Что если ему действительно удалось проникнуть за грань живого мира. И теперь благодаря его способности можно вновь испытать забытые чувства.
Когда-то давно, возможно в прошлой жизни, которая оказалась вымыслом, в возрасте юноши Николай встретил призрака, о чем и написал книгу, ставшую популярной на весь мир. Встреча вознесла его к вершинам, но после выжгла нутро и бросила к низам. То была муза, позволившая вкусить лишь часть своей силы. А после в обмен на услугу забрать все живое, что наполняло писателя.
Но ничего, уже завтра он либо окончательно распрощается со своими фантазиями, либо же обратит их в реальность. Для этого требовались лишь фото Георгия Александровича, помощь Федора, в которой он не отказал. Сославшись на важность литературных исследований, Николас попросил подмастерье вскрыть ящик. Тот сначала испугался, но, поддавшись тому, что станет одним из важных героев новой книги, согласился.
Всего одна ночь, которую нужно пережить, и возможно тогда…
– Смотри-ка, Ермолай, вот и наш проходимец пожаловал!
Противный голос легко восстановил образ своего владельца в голове писателя. То был круглолицый тип, пытавшийся обмануть супругу своего покойного брата. Погруженный в мысли Николас брел возле своего дома и не заметил, что у парадной его поджидают два неприятных товарища, чьей дружбой писатель пренебрег.
– Кузьма Михайлович, рад видеть! – льстиво улыбнулся Николас, но подходить к ним не стал.
Парочка не расстроилась. Они подошли сами. Тот, что имел острый нос и смуглую кожу, прозванный напарником Ермолаем, положил тяжелую руку на шею писателя и подтянул к себе. Кузьма Михайлович, или по-простому Кузьма, взял писателя под руку. В боку кольнуло. Сквозь ткань пиджака и рубашки чувствовалось лезвие ножа, которое не стеснялось ранить человека.
– Что за порожняк ты прогнал вчера? Мы с Ермолаем рассчитывали на твою порядочность, а ты оказался баламутом.
– Позвольте, господа… – Острие кольнуло сильнее, что-то теплое потекло следом.
– Не вколачивай нам баки! – процедил Кузьма. – И лучше помалкивай да слушай.
Николас кивнул, но улыбаться не прекратил.
– Из-за того что ты вола водил, мы лишились наших сбережений, а Ермолай не любит, когда кто-то берет то, что принадлежит ему.
Чтобы подтвердить слова Кузьмы и для того, чтобы напугать писателя, Ермолай зарычал и придушил его рукой.
– Так что должен ты нам, голубчик, да немало. Двух тысяч будет достаточно…
– У меня и двух рублей нет, – ответил Николас.