Последнее искушение Христа
Шрифт:
И пока он размышлял о Боге, о людях и о смерти, тростник вдруг всколыхнулся, и молодая женщина, в браслетах и серьгах, с кувшином на голове, подошла к колодцу. Из зарослей тростника Иисус наблюдал, как она поставила кувшин на край колодца и принялась разматывать принесенную с собой веревку, чтобы опустить ведро вниз, зачерпнуть воды и наполнить кувшин. Жажда его возросла.
– Госпожа, – сказал он, выходя из зарослей. – Дай мне напиться.
Его внезапное появление испугало женщину.
– Не бойся, – сказал Иисус. – Я добрый человек, мучимый жаждой. Дай мне напиться.
– Возможно
– Если бы ты знала, кто говорит тебе: «Госпожа, дай мне напиться», ты бы пала в ноги ему и просила, чтобы он дал тебе испить воды живой.
Женщина удивилась:
– У тебя нет ни веревки, ни ведра, а колодец глубок. Как же ты зачерпнешь воды, чтобы дать мне напиться?
– Всякий пьющий из сего колодца возжаждет опять, – ответил Иисус. – Кто же будет пить воду, которую я дам ему, тот не будет жаждать вовек.
– Господи, – сказала тогда, женщина, – дай мне этой воды, чтобы не иметь мне жажды вовек и не приходить сюда к колодцу каждый день.
– Пойди позови мужа своего, – сказал Иисус.
– Нет у меня мужа, Господи.
– Правду ты сказала: ибо было у тебя доныне пять мужей и тот, которого ты имеешь ныне, не муж тебе.
– Ты пророк, Господи? – воскликнула изумленная женщина. – Откуда ты все это знаешь?
Иисус улыбнулся:
– Может быть, ты хочешь о чем-то спросить меня? Говори смело.
– Об одном хочу спросить тебя, Господи. Скажи мне: до сих пор отцы наши поклонялись Богу на этой святой горе Гаризим, ныне же вы говорите, что только в Иерусалиме должно поклоняться Богу. Где же правда? Где пребывает Бог? Просвети меня.
Иисус молча опустил голову. Эта грешная женщина, которой не давали покоя мысли о Боге, глубоко взволновала сердце его. Он искал доброе слово, которое будет приятно ей, которое утешит ее.
Вдруг он поднял голову, лицо его сияло.
– Глубоко в душе своей сохрани слово, которое я скажу тебе, женщина. Наступит, уже наступил день, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме люди будут поклоняться Богу. Бог есть дух, и поклоняющиеся духу только в духе должны поклоняться.
Женщина пришла в смятение, склонила голову и с тревогой посмотрела на Иисуса.
– А может быть, это ты? – тихо спросила Она дрожащим голосом. – Может быть, ты и есть Тот, Кого мы ожидаем?
– Кого вы ожидаете?
– Ты сам то знаешь. Зачем ты хочешь, чтобы я назвала имя Его? Ты ведь знаешь, что уста мои грешны.
Иисус опустил голову на грудь, словно прислушиваясь к сердцу и ожидая от него ответа, а женщина склонилась к нему в тревожном ожидании.
Их молчаливое смятение прервали радостные голоса: показались ученики, с ликованием несущие хлеб. Увидав рядом с Учителем женщину, они остановились неподалеку. Иисус обрадовался: их появление помогло ему уйти от ответа на пугающий вопрос женщины. Кивком он велел товарищам подойти ближе.
– Идите сюда, – позвал Иисус. – Бог послал добрую женщину, чтобы она набрала воды утолить жажду нашу.
Товарищи подошли,
Самаритянка наклонила кувшин, и ученики утолили жажду. Затем она снова наполнила кувшин, пристроила его у себя на голове и, погруженная в раздумья, молча направилась в селение.
– Учитель, кто эта женщина? – спросил Петр. – Ты беседовал с ней так, будто вы знакомы уже много лет.
– Это одна из моих сестер, – ответил Иисус. – Я попросил у нее воды, и она утолила жажду мою.
Петр почесал свою твердолобую голову.
– Не понимаю, – сказал он.
– Ничего, – Иисус погладил друга по седым волосам. – Мало-помалу ты поймешь, это придет со временем, не торопись. А теперь давайте есть и пить!
Они расположились под финиковыми пальмами, и Андрей принялся рассказывать, как они вошли в селение и стали просить милостыню. Стучались в двери, но их с улюлюканьем гнали от одного дома к другому. Только на другом краю селения какая-то старушка приоткрыла дверь, внимательно осмотрела улицу и, убедившись, что там нет ни души, воровато протянула им хлеб и тут же захлопнула дверь. «Мы схватили его и пустились во весь дух!»
– Жаль, что мы не знаем имени старухи, чтобы помянуть его перед Богом, – сказал Петр.
Иисус засмеялся:
– Не печалься, Петр, – Богу оно известно. Иисус взял хлеб, благословил его, поблагодарил Бога, пославшего старуху, которая дала им хлеб, а затем разделил его на шесть больших кусков но числу товарищей. Но Иуда отодвинул посохом свою долю и отвернулся.
– Я не ем самаритянского хлеба и свинины, – сказал он. Иисус не стал возражать. Он знал, что эта душа сурова и нужно время, чтобы она смягчилась. Время, умение и много любви.
– А мы поедим, – обратился он к остальным. – Самаритянский хлеб становится галилейским, если его едят галилеяне, а свинина становится человеческой плотью, если ее едят люди. Итак, во имя Бога!
Четыре товарища засмеялись и с удовольствием принялись за еду. Самаритянский хлеб оказался вкусен, как и всякий хлеб, и они поели всласть, а затем устало скрестили руки на груди и уснули. Только Иуда бодрствовал, ударяя палицей о землю, словно подвергая ее наказанию.
«Лучше голод, чем бесчестье», – думал он, утешая самого себя.
На тростник упали первые капли дождя. Спящие проснулись и поднялись.
– Вот и первые дожди пришли, – сказал Иаков. – Теперь земля напьется вдоволь.
Но пока они думали, где бы найти пещеру, чтобы укрыться от непогоды, поднялся ветер, его несущиеся с севера порывы разогнали тучи, небо прояснилось, и они снова пустились в путь…
На смоковницах сквозь влажный воздух поблескивали смоквы, гранатовые деревья гнулись под тяжестью плодов, товарищи срывали их и утоляли жажду. Земледельцы, подняв головы от земли, с удивлением глядели на них. Чего это галилеяне бродят по их земле, путаясь среди самаритян, едят их хлеб и срывают плоды с их деревьев? Пусть вытряхиваются отсюда, убираются прочь! Какой-то старик не сдержался, вышел из сада и крикнул: