Последнее плавание капитана Эриксона
Шрифт:
Поднялся на палубу и Ларсен, но ушел на нос судна, туда, где движение было ощутимее всего.
Куда влечет их утлый кораблик? Что впереди? У каждого свои мысли, свои заботы и свое беспокойство.
Лишь один человек был деятелен в эти минуты, обеспечивая покой другим. Кочегар ловко, профессионально орудовал у топки. Гул огня, ритмичный и мощный рокот двигателя заглушали мелодию.
Наконец рулевой поднялся с корточек, вытер о рукав гармонику и сунул ее в карман. Стало совсем тихо. Лишь привычный клекот волн, бьющихся о борта «Эскильстуны», продолжал доноситься до
Заработали мощные шатуны, сильнее и энергичнее застучала машина. В открытое окно рубки ворвался ветер, стал листать страницы вахтенного журнала.
Ларсен, стоящий на носу, с удовлетворением отметил, что пароход двинулся быстрее. Он поднялся на мостик, остановился у открытого окна рубки.
– Наконец-то… – со вздохом облегчения сказал капитану. – Быстрее наконец-то пошли, говорю.
Капитан мрачно усмехнулся.
– Торопишься? Тебе надо быстрее? – спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил сквозь зубы: – Это мне, редактор, надо быстрее. Не туда, а оттуда быстрее. Потому что там, как в аду: много огня. Можно сгореть. А твои фантазии, как я понимаю, так далеко не простираются. Ты до сих пор не понял, что это не морская прогулка. Не-ет! Речь идет о жизни. Твоей, моей… – он положил вторую руку на штурвал, – …и ее.
Ветер все сильнее листал журнал.
– Фантазии, господин редактор, всегда розовые, а жизнь – она суровее… И преобладают в ней, в большинстве своем, серые да черные тона. Так вот!
Осторожно и неслышно в рубку вошел рулевой. Эриксон посторонился, передал ему штурвал.
– Пока держи строго на восток. И, пожалуйста, внимательнее. Здесь мели. А предупреждающие бакены могли и убрать.
Рулевой взглянул на компас, перевел взгляд на лоцманскую карту и затем вопрошающе взглянул на капитана.
– Я смотрел, – ответил капитан рулевому на его немой, но четкий вопрос. – Будем надеяться на твое пророчество и наше везение. А «Эскильстуна» – она еще ничего, она еще поплавает.
Эриксон глянул в окно, Ларсен не уходил, чего-то ждал. Темень сгустилась, и его лицо едва угадывалось. Капитан сказал рулевому, но так, чтобы это слышал и журналист:
– А вот господин редактор хочет побыстрее. Ему не терпится накормить лекарствами красных. Он на них сильно потратился… Лучше бы он потратился на меня, когда я месяцами простаивал без фрахта, и даже не было денег, чтобы нанять команду… Или на твоих, когда…
И Эриксон на полуслове смолк: он увидел как помрачнело лицо рулевого. Тот даже не шевельнулся, продолжал все также неподвижно смотреть вперед, в темень.
Капитан вышел из рубки, молча остановился возле Ларсена. Журналист тоже всматривался в накрывшую «Эскильстуну» ночь. Капитан отметил, что он любуется усыпавшими небо звездами.
– Те огоньки, что вверху, нам не опасны. Бояться надо тех, что здесь, внизу, – сказал капитан, раскурил сигару, и уже более мягким голосом добавил: – Сделай одолжение, редактор! Спустись вниз и попроси задраить все иллюминаторы. Чтобы нигде ни одного огонька. – И объяснил: – Похоже, мы миновали остров Лавансари. Тут уже можно всего ожидать.
В
Капитан поднялся в рубку. Рольф вопросительно взглянул на него: еще не время пересменки. Капитан молча махнул рукой: оставайся на месте.
Молчали. Напряженно всматривались в темноту набегающей на «Эскильстуну» ночи. Время от времени капитан посматривал на часы. И, наконец, сказал:
– Самая полночь. Пожалуй, теперь забирай еще правее. Не оказаться бы нам к утру на самом виду у острова Гохланд. Меня предупреждали, можно напороться на английские крейсера. Там у них база.
Рулевой, вращая штурвал, обратил к капитану лицо, указывая глазами вправо:
– А у тех, у красных, как?
– Похоже, и у них тоже змеиный клубок… Полагаю, они все там еще до сих пор не разобрались, кому чью сиську сосать. Во всяком случае, у финских берегов светиться не будем. Они точно воюют с красными…
Вдруг неожиданно слева возник световой луч прожектора и заскользил по морю. Капитан схватил рулевого за плечо, но тот только кивнул: вижу. И теперь они оба неотрывно и напряженно следили за лучом. И когда он скользнул мимо них, даже инстинктивно пригнулись. Их не заметили. Прожектор был далеко и вскоре погас. Они посмотрели друг на друга.
– Похоже, мы втягиваемся в самое пекло, – сказал капитан.
Рулевой ничего не ответил.
Перед рассветом выкатилась луна. Она была полная, но не светила: пряталась в неторопливо бегущих облаках. Лишь иногда в их прорывах она выглядывала на короткое время, и тогда они видели яркие звезды и неторопливо набегающие на «Эскильстуну» спокойные волны.
Неожиданно Эриксон бросился к штурвалу и, оттолкнув рулевого, начал лихорадочно его вращать, резко отворачивая судно в сторону.
– Что случилось? – с некоторым испугом спросил рулевой.
– Вон там…Смотри, вон она!..
Впереди и немного слева от «Эскильстуны» рулевой заметил в ленивых волнах что-то черное. Тихо покачиваясь, оно медленно приближалось.
– Что это?
Капитан не ответил, Он судорожно вращал штурвал, теперь уже в обратную сторону. «Эскильстуна» сделала небольшой полукруг, и черная рогатая мина совсем близко и медленно проплыла мимо правого борта парохода.
– Не понял? Мина!
Рулевой только сейчас разобрался, что произошло. Чистый случай, и Бог или капитан даровал им еще немного жизни. И он стал шептать молитву и истово креститься.
Эриксон схватил рулевого за руки и подтолкнул его к штурвалу.
– Это не Божье дело, а наше! – громко, но мягко сказал он. – Хоть Он, конечно, и ведает всем этим, но кое-что оставляет и для нас.
Говорил капитан, как доктор с больным. К своему молчаливому соратнику он относился с дружественным и покровительственным расположением.