Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Книга 1
Шрифт:
«С сегодняшнего дня начинается отсчет твоего времени, Ричард Рал».
Пальцы, потихоньку тянущие нож, застыли. Ни один человек в лагере не знал его настоящего имени. Сердце молотом билось в грудной клетке.
В окружающем сумраке и под капюшоном скрытое внутри лицо было недоступно взору. Ричард мог видеть там лишь черноту, уставившуюся на него подобно самой смерти.
«Возможно, именно так оно и есть», – пронеслось у него в голове.
Он напомнил себе, что не следует давать волю воображению и позволять ему уводить неизвестно куда, и собрал все свое мужество.
– О
Рука, скрытая плащом, поднялась в его сторону. Саму руку он не видел, только движение ткани, прикрывающей ее.
«С сегодняшнего дня начинается отсчет твоего времени, Ричард Рал, с первого дня зимы. У тебя есть один год, чтобы завершить очищение».
На ум пришел беспокойный и тревожный образ чего-то слишком знакомого: шкатулки Одена.
Будто прочитав его мысли, этот шепот тысячи мертвецов продолжил:
«Ты новый участник, Ричард Рал. И поэтому отсчет времени начинается снова. Оно начинает отмеряться заново с сегодняшнего дня, первого дня зимы».
Всего лишь каких-то три года назад Ричард вел спокойную жизнь в Вестландии. Но когда его настоящий отец, Даркен Рал, наложил руки на шкатулки Одена и впервые привел их в действие, началась целая череда событий. И было это в первый день зимы четыре года назад.
Ключом к тому, чтобы различить шкатулки Одена и узнать правильную, которую следует открывать, служила «Книга сочтенных теней». Еще в молодости Ричард выучил эту книгу наизусть. Однако сейчас из-за потери связи со своим даром он не мог вспомнить ни одного слова из этой книги; чтобы иметь возможность читать или хотя бы держать в памяти текст магической книги, естественно, требуется магия. Но хотя он не мог вспомнить слова, он помнил собственные действия, основанные на базовых принципах, изложенных в этой книге.
Одним из самых важных элементов использования «Книги сочтенных теней» была проверка на истинность слов, которые когда-то помнил Ричард, – то есть проверка, подлинный ли ключ применяется для открытия шкатулок Одена. И при этом средства проверки были указаны в самой книге.
Для проверки подлинности следовало использовать Исповедницу.
Последней живой Исповедницей была Кэлен.
Ричард величайшими усилиями взял под контроль свой голос.
– То, что ты говоришь, невозможно. Я не собирался ни в чем участвовать.
«Ты указан в качестве участника».
– Указан? Кем указан?
«Главное – ты уже указан. Ты получаешь предостережение, что в твоем распоряжении один год, начиная с сегодняшнего дня – и ни дня больше, – чтобы завершить очищение. Используй это время разумно, Ричард Рал. Потому что цена ошибки – твоя жизнь. И вообще вся жизнь будет расплатой за твою неудачу».
– Но это невозможно! – выкрикнул Ричард и метнулся вперед, стараясь сомкнуть обе руки на горле мрачной фигуры.
Плащ смялся в его руках. Внутри него ничего не было.
Он услышал лишь короткий слабый звук, словно закрылась дверь в мир мертвых.
Рядом с ним лишь поднимались облачка его собственного тяжелого дыхания посреди темной зимней ночи.
Спустя, как ему показалось, не содержащую никаких событий вечность Ричард вновь улегся и использовал плащ, чтобы
Далеко на западе, у самого горизонта, мерцали отсветы молний. С востока быстро приближался рассвет первого дня зимы.
Между молнией и рассветом, посреди логова врага, исчисляемого миллионами, Ричард Рал, предводитель Д’харианской империи, лежал, прикованный цепями к повозке, и думал о своей плененной жене и о посетившем его третьем отроке напасти.
Глава 3
Кэлен лежала на полу практически в полной темноте, безуспешно пытаясь заснуть. На своей кровати, где-то высоко над ней, сопел во сне Джегань. У самой дальней стены на деревянном сундуке с художественной резьбой стояла одинокая масляная лампа, фитиль которой почти до конца опущен, так что свет мало рассеивал мрак внутренних покоев императора.
Аромат масла лишь слегка приглушал вонь, сопровождавшую каждую стоянку – запахи дыма и копоти костров, пота и отбросов, отхожих мест, лошадей и других животных и навоза, смешанные во всепроникающее зловоние. Ей неизменно приходили на ум, внушая ужас, воспоминания о тех усеянных насекомыми гниющих трупах, что она видела во время путешествия, от которых шел безошибочно узнаваемый, незабываемый, удушливый запах смерти. Столь же неприятен был и этот лагерь, с его характерным смрадом, таким же отвратительным, как и Имперский Орден. С момента появления в лагере Кэлен все время старалась не вдыхать слишком глубоко. Этот запах всегда будет связан в ее памяти с мучениями, горем и смертью, которыми солдаты Имперского Ордена одаряли все, чего только касались.
В представлении Кэлен люди, которые верят в учения Имперского Ордена, поддерживают их и сражаются за них, не принадлежат к миру живого и к тем, кто ценит жизнь.
Сквозь просвечивающую ткань, закрывавшую вентиляционные отверстия в самой верхней части шатра, Кэлен могла видеть отсветы яростных вспышек молний, возникающих где-то к западу, освещающие небо над головой, объявляя о приближении бури. Императорский шатер, благодаря драпировкам, коврам и дополнительно увешанным мягкой тканью стенам, был относительно тихим местом, принимая во внимание постоянный шум от протянувшегося через равнину лагеря, и услышать гром было затруднительно, но временами она могла чувствовать рокот его раскатов, растекающийся по земле.
Мало того что холодало, дождь предвещал сделать погоду еще более скверной.
Будучи неимоверно уставшей, Кэлен все же не могла заставить себя перестать думать о том человеке, которого видела в начале этого дня, о человеке, глянувшем на нее из клетки, которую перевозили через лагерь, о человеке с серыми глазами, о человеке, который был способен видеть ее – он посмотрел прямо на нее – и произнес ее имя. Для нее это было самое возбуждающее происшествие.
Чтобы кто-то мог видеть ее – такое граничило в ее представлениях с чем-то сверхъестественным. Кэлен была невидима почти для всех. Хотя «невидима» было не вполне точным выражением: люди на самом деле видели ее, но просто моментально забывали об увиденном, забывали, что осознавали ее присутствие всего лишь миг назад. Так что, не будучи реально невидимкой, она по сути оставалась таковой.