Последнее слово
Шрифт:
Глава восьмая Захват
1
Все эти шумливые тетки и суетливые бабульки были явно ненормальными. К такому выводу пришел Володя Яковлев, поставивший себе задачей обойти весь дом, в котором проживал Андрей Злобин, посетить все без исключения квартиры. Злобин жил здесь всегда, и не может того быть, чтобы у всех жителей было благостное о нем впечатление. Так просто не бывает в жизни.
Ну, может, бабкам и пожилым женщинам еще простительно, они могли искренно сожалеть по поводу несчастной судьбы злобинской матери, одной «поднимавшей» сына, а в результате, по причине какой-то пьяной драки, в которой тот участвовал, так и умершей в одиночестве, ну разве что под приглядом сердобольных соседок. Так и в этом случае все равно пробивалось бы недовольство поведением
Надо бы разобраться, решил Володя, в любовных историях, связанных с криминалом, всегда есть загадка, которая бывает не сразу видна. Так что это за история?
Да это ж история, которая будет почище, чем в кино! Охотников, точнее, охотниц рассказать нашлось немало, и каждая соседка с удовольствием дополняла общую картину своими собственными соображениями. Словом, вот что получилось в результате.
Разговор уже плавно перетек из квартир во двор, где у детской площадки собрались те самые тетки с бабульками, которые и показались Яковлеву немного сдвинутыми по фазе.
Учились в одном классе мальчишки, влюбленные в одну девочку, и надо сказать, настоящую красавицу. Потом выросли, школу закончили, один парень в армию пошел, другой в институте учился, получил, стало быть, отсрочку. Но этот Андрюша, тихий, спокойный мальчик, вечно чего-то мастерящий, прямо надо сказать — золотые руки, оказался умнее Вадьки, служившего где-то на Дальнем Востоке, он покорил сердце ветреной красавицы Лильки, и тут началась у них такая любовь, что все только удивлялись — никуда друг без дружки. Родители, поди, уже о свадьбе подумывали, да тут вернулся Вадим, и все у влюбленных пошло наперекосяк. Кончилась любовь, увел девушку Вадим, а там и свадьбу сыграл. Дите у них появилось, Региночка, славная девочка. Да не сложилось что-то. Ну Андрей, тот вроде успокоился, делом занялся, говорят, телевизоры чинил и прочую технику — золотые ж руки-то. А молодую семью стали преследовать несчастья. Уж они переехали совсем в другой район, а все беда следом. Однажды Вадька чуть было не погиб, бомба взорвалась в подъезде, аккурат как он войти был должен. Но откуда здесь, в тихом районе Мытищ, бомба? Бандитов тут нету никаких, чтоб свои разборки устраивать, народ спокойный живет, рабочий, небогатый. А потом Вадим, говорят, не зная того, сам уже в дом бомбу принес. Он-то жив остался, глаз только потерял, а Лиля, та погибла. Ну как такое пережить? Вот Андрюшка и напился с горя, подрался с кем-то, вроде крупный убыток нанес, за то его и осудили. Оно вроде и правильно, по закону, да только какая уж тут справедливость?..
Занятной показалась эта «душещипательная история» Володе Яковлеву. Много вопросов сразу возникло. Он даже не пожалел, что потерял на этих всех теток слишком много дорого времени.
У истории была, конечно, масса всяких побочных и пространных деталей — о переживаниях родителей, о том, как милиция искала, да так ничего и не нашла, о многом другом, что делало рассказ особенно красочным и впечатляющим. Вспомнили и дружка-приятеля Андрюши — Олега, который частенько приходил сюда. Вежливый такой, слова грубого не скажет. Яковлев и этот факт отметил для себя, но сейчас обратил внимание главным образом на канву истории, и она сразу вызвала у него немало вопросов. Он поинтересовался, кто конкретно вел расследование, ведь сыщики, поди, весь дом тогда обошли, да и не только этот, наверняка и соседние. Ответили, что и про один взрыв, и про другой следствие вела Мытищинская городская прокуратура.
Вот, собственно, и все, можно было заканчивать с разговорами. Народ начал повторяться и уже, что называется, переливать из пустого в порожнее. Но Яковлева заинтересовал один старик, который сидел неподалеку, казалось, слушал общий разговор с интересом, но периодически хмыкал и покачивал головой, словно демонстрировал свое несогласие с этими женщинами.
И когда Володя поблагодарил всех и женщины стали расходиться, он подсел к старику.
— Извините, я вижу, вы не разделяете общую точку зрения? Как вас зовут, простите? Меня — Владимиром Владимировичем.
— Иван Аристархович, если
— Это вы о чем? Или о ком?
— Да о химике этом… Страдал он! Нужда была, как же! С его дружками горевать некогда.
— Простите, вы кого конкретно имеете в виду?
— Дак все его же, Злобина… Андрюшку.
— А почему вы его назвали химиком?
— Дак у него кличка такая была в школе. И мой Петька, он с ним учился, завсегда так его и звал. А почему химик, почем я знаю? Прозвание такое было.
— Вы считаете, как я понял, что он вовсе и не страдал после гибели той девушки?
— С такими дружками, как у него, мил-человек, не страдают, а водку глушат, девок портят и разборки устраивают.
— А что за дружки?
— Дак эти, лысые. Вон как Олег ихний. Вежливый, ишь! Страхолюдины! Всё кавказских гоняют.
— Скинхеды, что ли?
Помнил Яковлев, что, когда обсуждали фигуры террористов, речь шла и об Олеге Базанове, одном из организаторов дела, который, по данным из ФСБ, являлся, ни много ни мало, руководителем скинов в Мытищинском районе. И, в общем, оказался весьма неоднозначной и даже опасной фигурой. Однако быстрая проверка, которую провели оперативники ФСБ под руководством Лаврентьева, показала, что Базанов уже несколько дней дома не появлялся, впрочем, на службе — тоже, и где в настоящее время обретается, никому не известно. Домашние Базанова упорно молчали, не желая вступать в контакт. Настаивать было бесполезно, ибо решение о задержании конкретных подозреваемых принято еще не было. Во всяком случае, теперь он тоже объявлен в федеральный розыск, Грязнов не стал разводить канитель.
Над словом «скинхед» старик задумался, но ненадолго. Покачал головой и сказал, сплевывая:
— Может быть… Слыхал, и так их называют. Дак те же бандиты, только вид сбоку.
Это был интересный поворот темы. Но старик, высказав свое отношение к обсуждаемому предмету, еще молча посидел и ушел в дом, лишь кивнув на прощание.
Итак, «химик»? Было о чем подумать…
Володя еще недолго оставался здесь, на Рабочей улице, но лишь затем, чтобы дождаться оперативника, который должен был по указанию Грязнова доставить Яковлеву подписанные постановления о задержаниях и обысках в квартирах подозреваемых, чтобы потом не искать друг друга по всем Мытищам. Этот же оперативник поступал в распоряжение Володи, потому что объем дел здесь мог оказаться слишком большим для одного человека. Ну о немедленном обыске речь пока не шла, Володя собирался еще встретиться и переговорить со следователем, который вел дело о взрыве, и с самим пострадавшим, Вадимом Дороховым. Тот должен был подъехать домой позже, с работы. Вот чтобы не упустить его, и оставлен был следить оперативник Алеша Костин с совершенно конкретным заданием. А сам Яковлев отправился в городскую прокуратуру.
Михаил Игнатьевич Кашкин был старшим следователем. Текущих дел у него было невпроворот, и появление Владимира он встретил без всякой радости. Но выслушал внимательно, а потом попросил молоденькую, «стрелявшую глазками» на симпатичного, розовощекого оперативника из Москвы секретаршу принести ему два так и не прекращенных «уголовных дела», которые уже давно, одно — пять, а второе три года назад, превратились в глухие и безнадежные «висяки». Он подержал на ладони далеко не пухлые, но хорошо пропитавшиеся пылью папки, словно взвешивая, и передал их Яковлеву со словами:
— Смотрите… Если обнаружите что-нибудь интересное, буду весьма признателен, а если появятся вопросы, обращайтесь, постараюсь помочь. Садитесь вон там, у окна… Светик, угости коллегу чайком.
На просмотр обоих «дел» много времени не ушло, вопрос как был ясен еще тогда, таким он до сих пор и оставался, никто не взял на себя труд взглянуть на них новыми глазами в связи с «душещипательной историей». Да ведь ее и не каждому рассказывали. Прошло время, что-то улеглось в памяти очевидцев, остыли слишком горячие эмоции, уступив место какой-никакой логике. Кашкин-то ведь сюда, на Рабочую улицу, с тех пор и не заглядывал, а зря. Впрочем, для этого ему пришлось бы оставить все неотложные дела и отправиться слушать бабулек, а это сегодня слишком большая роскошь.