Последнее сражение. Воспоминания немецкого летчика-истребителя. 1943-1945
Шрифт:
– Деревня сможет одеться в шелк. Я предвижу отличную коллекцию блузок и дамских панталон. Жаль, что купол разорвался.
– Откуда вы появились, герр лейтенант?
– Оттуда, – произнес я, показывая жестом понтифика в небо.
– Вероятно, неисправный двигатель.
– Может быть. Но было бы правильнее сказать – «Тандерболт».
– Здесь вы тоже должны соблюдать большую осторожность. Эти дьяволы летают на бреющем над дорогой и стреляют из пулеметов во все, что движется. Когда я еду, то всегда одним глазом смотрю назад и выше, а другим – по сторонам.
– Прекрасное
– Куда вы собираетесь направиться, герр лейтенант?
– В Тусканию.
– Вам повезло. Я еду в Витербо. Я – связной.
Когда мы достигли следующей деревни, я спросил:
– Как называется эта дыра?
– Ланувио. Янки развлекали сами себя тем, что использовали указатель с названием города в качестве мишени.
– О, и они разнесли его, не так ли?
Несколько часов спустя я прибыл на свой аэродром и был встречен Зиги.
– Что случилось? Ты повредил ногу?
– Я должен был выпрыгнуть с парашютом. Миленькое падение с 7300 метров. Я ошибся, а «Тандерболты» не промахнулись. У них позади было солнце, и они заметили меня прежде, чем я их. Другая группа сбила меня.
– Старик даст выход еще одной из своих вспышек ярости.
– Почему?
– Потому что твой самолет надо списывать.
– Ты можешь сказать ему…
– Он находится в столовой. Иди и скажи ему сам.
Опираясь на палку и хромая, я сделал несколько шагов и отрапортовал:
– Лейтенант Хенн вернулся из боевого вылета.
– Ну вы и деревенщина, а где ваш самолет?
– Одни куски, герр майор.
– А ваш парашют?
– Также одни куски, герр майор.
– Что вы подразумеваете?
Он широко открыл глаза, так же как сделал это несколькими месяцами прежде в своей палатке в Сан-Вито-деи-Норманни.
– Вам везет, молодой человек. Мы только что получили несколько новых «ящиков». Идите и выберите себе один из них.
– Невозможно, герр майор.
– И почему, могу я спросить?
Я улыбнулся и сделал несколько шагов, чтобы показать ему мою раздутую лодыжку.
– Сачок. Убирайтесь и отдыхайте.
– Как скажете, герр майор.
Я пошел в свою комнату, нашел там Зиги, сидящего на кровати и насвистывающего.
– Старик был очень любезен, Зиги. С чего ты взял, что он устроит мне разнос? Он даже не спросил, где меня сбили.
В ответ я услышал лишь мычание.
Я лег на кровать и обнаружил два ожидавших меня письма. Я посмотрел на конверты и сказал Зиги:
– Иди найди «шарлатана» и скажи ему, чтобы он пришел и перевязал мою ногу.
Пока его не было, я читал письма своей невесты. Она писала исключительно о пустяках, о том, что она делала, и о своих надеждах на будущее. Внезапно я не смог больше читать: мои нервы взяли надо мной верх. Я неожиданно увидел тень, пикирующую ко мне со стороны солнца. Пули забарабанили по моему фюзеляжу, а затем вся комната закрутилась в дьявольской сарабанде [131] . Кинопленка моего падения снова запустилась. Небо, земля, небо, земля… Я открыл глаза и оказался снова лежащим на кровати и смотрящим в потолок. Меня терзала одна-единственная мысль –
131
Сарабанда – старинный испанский танец, который в XVII в. превратился в придворный европейский танец величавого характера с медленным, плавным темпом.
В комнату вошел Зиги.
– «Шарлатан» придет прямо сейчас, – сказал он.
– Какой это был кошмар. Я потянул за кольцо и, увидев обрывок вытяжного троса, подумал, что вытащил одну из строп.
– А чего ты ожидал? Предохранитель – это два ушка, соединенных тросом, вот и все. Когда ты его тянешь, он разрывается, и ранец парашюта открывается. Выходит вытяжной парашют, который вытаскивает за собой основной купол. Требуется лишь пара секунд. Ты должен знать об этом. Тебе это объясняли тысячу раз.
– Да, сейчас я вспомнил, но там я забыл про это. Я продолжал думать об американце, похороненном в конце взлетно-посадочной полосы.
– Ты потерял самообладание, Петер, но, как бы там ни было, ты снова вернулся назад.
– Да, но я был на грани.
– Во всяком случае, выпрыгнув с парашютом в следующий раз, ты будешь знать, что делать.
– Я никогда снова не буду прыгать. Я останусь в своей кабине.
– Безумец. Все говорят это, но когда снова попадают в переплет, то выскакивают, как и остальные. Лучше болтаться с парашютом, чем падать подобно куску свинца. Почему бы тебе не вздремнуть до того, как придет «шарлатан»? Отложи свои замечательные любовные письма и отдохни. Это лучшая вещь, которую ты можешь сделать.
– Во всяком случае, дай мне сначала выпить.
– Так не пойдет, это тебе вредно.
Я закрыл глаза и заснул.
Мое падение началась снова. Небо, земля, небо, земля…
Глава 12. Германия никогда не сможет победить
В течение нескольких дней я хромал и не мог летать. Моя нога сильно распухла, и я едва мог наступить на ее. Я держался в стороне и говорил насколько возможно меньше. Однажды вечером дверь столовой открылась – на пороге стоял американский пилот. Его голова была перевязана, а разорванный летный комбинезон в пятнах масла и жира; лицо было бледным и осунувшимся, точно таким же, как у меня неделей раньше.
– Старик представил его:
– Он был сбит зенитной артиллерией над Витербо. Он выскочил из пылающей «Крепости». – Замолчав на несколько секунд, командир группы продолжил: – Я привел его, забрав из автомобиля, который должен был доставить его в лагерь для военнопленных. Я подумал, что он мог бы провести вечер с нами. Здесь кто-нибудь есть, кто знает несколько слов по-английски? Хенн, попытайтесь поговорить с ним. Скажите ему, что он наш гость и что ему нечего бояться. Также скажите, что мы не будем пытаться выведать у него что-нибудь – это не наша работа. Мы просто хотим отпраздновать его спасение.