Последнее воплощение
Шрифт:
Но тот вдруг радостно воскликнул:
— Леди Комета, я пришел вас спасти! Быстрее идите за мной!
Сперва Комета решила, что это жестокая шутка тюремщиков, но в следующий момент ее шестое чувство подсказало, что за дверью кроме молодого человека никого нет. Вряд ли кто-нибудь рискнул бы ради шутки в одиночку сунуться в подвал, где находилась особо опасная преступница, уже доказавшая свои боевые возможности.
— Кто ты? — спросила Комета. — Почему ты хочешь мне помочь?
— Меня
Человек за дверью отвел факел в сторону и шагнул вперед. Действительно, это был довольно молодой человек весьма привлекательной наружности. Он выглядел, как небогатый дворянин. На нем были одеты высокие кожаные сапоги, панталоны, камзол, плащ и широкополая шляпа с перьями. За многократно обернутый вокруг талии кушак были заткнуты два пистолета, а на широкой перевязи висела длинная шпага.
— Одень на себя эту сутану! — Адонсо протянул вперед левую руку, через которую была переброшена одежда служителя Триединой церкви. — Так ты сойдешь за священника.
— А как же он? — Комета показала на Алиния. — Он тоже должен пойти с нами.
— Хорошо, — быстро согласился Адонсо. — Только умоляю вас, поторопитесь. Спасая вас, я рискую своей головой.
Комета настороженно приблизилась к молодому человеку и взяла протянутую сутану. Адонсо опустил голову и отвел глаза в сторону. Только сейчас девушка сообразила, что все это время ее тело едва прикрывало разорванное отцом Балимолтом платье.
— Что, не нравлюсь? — спросила Комета, совершенно спокойно сбрасывая свои лохмотья и одевая сутану прямо на голое тело.
— Я не ожидал что ты такая… такая… — смущенный Адонсо не мог подобрать нужного слова.
— Такая страшная и грязная? — с некоторым вызовом спросила Комета.
— Нет! — горячо возразил молодой человек. — Такая… молодая.
— Вот спасибо, — буркнула девушка, накидывая на голову капюшон и заправляя под него свои роскошные волосы, — а ты что же, ожидал увидеть здесь старуху?
Вместо ответа Адонсо посветил факелом наружу и сказал:
— Идите за мной. Если кто-нибудь попытается нас остановить или заговорит с нами, ничего не делайте и не отвечайте. Предоставьте это мне.
— Пошли, Алиний, — позвала Комета лекаря. — Похоже, боги пока на нашей стороне.
Тот пробормотал что-то неразборчивое, но быстро направился к выходу.
Выйдя из подвала, трое беглецов оказались в небольшом дворике, с трех сторон окруженном стенами домов. Комета поняла, что это задворки одного из бывших трактиров в центре Дубовых Взгорий. Несмотря на то, что давно наступила ночь, множество звезд с ясного неба давали достаточно света для обычных человеческих глаз. Комета же видела все почти
— Где же охрана? — тихо спросила Комета у Адонсо.
— Я сказал солдатам, что их вызвал к себе капитан.
— И они поверили?
— Я назвался лейтенантом гвардии Триединой церкви и сказал, что сейчас подойдут мои воины, которые займут пост возле тюрьмы с особо опасными преступниками.
— А на самом деле в каком ты звании?
— Я и на самом деле лейтенант. Только простой пехотинец.
— Завтра наш побег обнаружат и начнут искать того, кто отпустил солдат с поста. Тебя опознают.
— Едва ли. Я надвинул шляпу на глаза и все время держал факел перед собой. Солдаты не видели моего лица.
— Они найдут тебя по голосу.
— Я нарочно говорил громко и немного в нос.
— Ты, видно, все продумал.
— Я старался. Я доведу вас до безопасного места, а потом вернусь назад. Идемте, кажется, вокруг никого нет.
— Может, ты потушишь факел? — предложил Алиний.
— Три крадущиеся в темноте фигуры вызовут больше подозрений, чем смело идущие с факелом, — ответил Адонсо.
Комета была согласна с молодым человеком.
Они вышли из дворика и пошли по центральной улице между домами. Несмотря на позднее время, во многих окнах горел свет, и оттуда доносились голоса людей. По улице также ходили люди но, разумеется, не в таком большом количестве, как днем. Кроме того, почти все они на ходу заметно пошатывались. Особенно многолюдно было возле того дома, который люди превратили в храм Триединой церкви. Девушка предположила, что там готовятся к похоронам отца Балимолта.
— Дисциплина-то у вас в армии хромает, — заметила Комета. — Или пьянство в военное время не запрещено?
— Благородные дворяне могут делать то, что им заблагорассудится, — с печальной усмешкой произнес Адонсо. — А вот солдата, замеченного в пьянстве, ждет суровое наказание.
— Похоже, ты не очень-то жалуешь своих сотоварищей.
— Большинство из них мне не сотоварищи. Я служу в армии по необходимости, а не по доброй воле. Я ненавижу войну. Более того, я ненавижу людей, которые эту войну развязали.
— Я тоже, — сказала Комета. — Но у меня нет выбора. Враг напал на мой дом, и я вынуждена защищаться. А что мешает тебе бросить все и вернуться домой?
— У меня нет дома, — печально сказал Адонсо. — Я пошел в армию, чтобы…
Он не успел договорить. Навстречу троим беглецам нетвердой походкой направился один из ночных гуляк.
— Эт-то кто тут ходит? Ик! — язык плохо слушался человека, но по дорогому, шитому золотом камзолу Комета поняла, что это высокопоставленный военный. — Стоять смирно! Ик! Равнение налево! Ик! Кругом-м-м-арш!