Последние бои Вооруженных Сил юга России
Шрифт:
У штаба дивизии генерал Барбович, задержавшись на несколько секунд, просил начальника штаба всеми мерами поторопить генерала Мамантова развернуться против фронта большевиков, дабы не дать им возможности переменить направление на Батайск, и сказал, что наша кавалерия атакует большевиков во фланг. Перед штабом дивизии, где только что совещались генералы, выехала конная батарея капитана Мейндорфа и сейчас же прямой наводкой открыла беглый огонь.
Захваченный нашим разъездом красноармеец показал, что наступает вся конная армия Буденного. Маневр ее был ясен: оставив заслон против Хомутовской, выйти на линию железной дороги Ростов – Тихорецкая и, ликвидировав с тыла Корниловскую дивизию, начать бродить по нашим тылам.
Уже передние эшелоны буденновцев, над которыми рвались шрапнели конной батареи, проходили
К батарее барона Мейндорфа подскакал офицер Генерального штаба.
– Почему прекратили огонь? – кричал он.
– Потому что не знаем, где свои и где большевики, – был ответ.
– Большевики бегут. Все, что движется на Нахичевань, все не наше. Вот по ним открыла огонь корниловская батарея и бронепоезда! Вот левее тех стогов – все не наши. Беглый огонь! Беглый огонь! – с радостным пафосом прокричал он и, круто повернув коня, поскакал к месту боя.
С большим трудом, и то предположительно, можно было определить атаки нашей кавалерии, не то наши атакуют, не то большевики бегут. Во всяком случае, было заметно, как буденновцы, не понимая наших атак, смешивались и в беспорядке устремлялись на Ольгинскую. Появление к этому времени со стороны Хомутовской конного корпуса генерала Мамантова не давало возможности противнику привести в порядок свои перемешанные части и принять какое-либо решение. На фронте Корниловской дивизии шел оживленный артиллерийский, пулеметный и ружейный огонь.
До 3 часов дня шло кавалерийское сражение без существенных результатов. Большевики вводили подходившие со стороны Нахичевани все новые и новые части, пытаясь своим продвижением на Хомутовскую охватить нашу кавалерию, но быстро смешивались и отступали. Уже садилось солнце, когда у большевиков по всему полю стали заметны массы конницы, отходившие на Нахичевань. Быстро наступил зимний вечер, стало темно, и бой прекратился. На фронте Корниловской дивизии противник был отбит.
К вечеру подул ветер, небо заволокло тучами и стало вьюжить. В штаб Корниловской дивизии прибыл генерал Барбович. Чины штаба бросились было его поздравлять с блестящим кавалерийским делом, но он предупредил их, высказав мысль, что противник, по причине недостаточных наших сил, к сожалению, не разбит, а только рассеян и что он, приведя себя в порядок, может ночью сделать нам пакость. Генерал был сильно утомлен, но, как всегда, очень спокоен, добродушно шутил и отвечал на пытливые вопросы начальника штаба и начальника дивизии о подробностях сражения.
По многим делам, в которых Корниловская дивизия действовала с кавалерией генерала Барбовича, имя его среди корниловцев было очень популярно. В этот вечер он приехал в штаб дивизии для того, чтобы, дождавшись возвращения посланных трех разъездов, послать соответствующее донесение о том, где и что делает противник, но разъезды не возвращались. Больше всего генерал интересовался, кем занята Ольгинская, и потому осведомлялся о фамилии начальника разъезда, посланного в этом направлении. Получив ответ, он очень удивился.
– Я знаю, – сказал он, – что это отчаянная сорвиголова, но для разведки одной храбрости мало.
Ждать пришлось недолго, и генералу доложили о прибытии разъезда с Ольгинского направления. В комнату вошел корнет высокого роста, сутуловатый. В нем обратило на себя внимание отсутствие военной выправки, которой всегда отличались кавалеристы. Он, правда, видимо, был очень утомлен, но и при этом оригинальная манера
– Здравствуйте, докладывайте, докладывайте, – с досадливым смущением обратился к нему генерал.
– Газгешите мне сначала отдышаться, – с обидчивым удивлением произнес корнет.
– Дышите, дышите, только докладывайте, – в сердцах и снисходительно бросил ему Барбович.
– И вот мы поехали. В снежной пугге мы едва пгодвигались. Газгешите закурить? – прервал он свой доклад.
– Курите, курите, дайте ему папиросу, а то у меня крученки, – обратился генерал к присутствующим.
Но корнет сам достал из висевшего через плечо портсигара папиросу и, закурив от поднесенной кем-то спички, продолжал:
– Я доложу Вашему Превосходительству все по погядку…
Но генерал перебил его:
– Давайте, в таком случае, не по порядку. Вы в Ольгинской были? – спросил он его.
– В Ольгинской не был, не был.
– Ну хорошо, что вы видели и слышали в пути?
– Видел одного когниловца, котогый вел ганеную лошадь.
Не говоря больше ни слова, с удивлением смотрел на корнета генерал. Неизвестно, как бы продолжался этот разговор, потому что в это время прибыли остальные два разъезда и обстоятельно доложили о создавшейся обстановке: не атакуя Ольгинскую, противник в полном беспорядке ушел за Дон, большей частью в Нахичевань, а меньшей – по льду в станицу Аксайскую.
– Теперь я вам, родные корниловцы, определенно могу пожелать спокойной ночи, – сказал генерал Барбович, уезжая из штаба Корниловской дивизии.
Легкость победы нашей уступавшей в численности кавалерии над «непобедимым Буденным» рождала радостное настроение, омрачившееся слухами о ранении генерала Топоркова.
13
Ковалев Евгений Елеазарович, р. в 1897 г. Донской кадетский корпус (1914), Михайловское артиллерийское училище (1915). Сотник. В Донской армии; в январе 1918 г. командир 1-го партизанского артиллерийского взвода; к 1 января 1919 г. есаул, командир 35-й Донской казачьей батареи; летом 1920 г. в 3-й Русской Армии, с 9 мая 1921 г. по август 1922 г. командир Донского казачьего дивизиона в Польше. В эмиграции во Франции, к 1967 г. сотрудник журнала «Военная Быль». Умер 17 июля 1971 г. во Франции.
14
Впервые опубликовано: Военная Быль. 1966. Январь. № 77.
В № 71 «Военной Были» полковник Рябинский поместил статью «Кавалерийское дело 6-го января 1920 г.», в которой описывает атаку добровольческой кавалерийской бригады генерала Барбовича и казачьей конницы генерала Топоркова. Действительно, в этот день была лихая и удачная атака этих частей в районе Батайска против наступавшей конницы Буденного, пытавшейся прорваться на стыке Донской армии с Добровольческим корпусом, и к вечеру конница Буденного была отброшена и отошла в исходное положение. Все это так. Но что не так, то это желание объяснить отход красной конницы только как следствие действий конной группы генерала Топоркова и, в частности, бригады генерала Барбовича, в то время как бой 6 (19) января был лишь одной из фаз крупного сражения, длившегося с 4 по 8 (с 17 по 21 нов. стиля) января включительно, которое вели, кроме добровольцев, 4-й Донской конный корпус под командой генерала Павлова (а не Мамонтова, уехавшего в Екатеринодар) и 3-й Донской корпус генерала Гусельщикова. Тот бой не был решающим.