Последние Девушки
Шрифт:
Оказавшись внутри, я спрашиваю, где найти Саманту Бойд. Дежурный по отделению – розовощекий ирландец с перекатывающимися под мундиром жировыми складками – смотрит в компьютер и говорит:
– К нам такие не поступали, мисс.
– Но она сказала, что она тут.
– Когда это было?
– Двадцать минут назад, – отвечаю я, поправляя выбившуюся из-за пояса блузку.
Одеваться нам с Джеффом пришлось поспешно, поэтому я набросила на себя то же, в чем была вечером. Джефф натянул джинсы и футболку с длинным рукавом. Его волосы, будто солома,
Мистер Жировые Складки хмурится, глядя в компьютер.
– Ничего не нахожу.
– Может, ее уже отпустили? – спрашивает Джефф, слишком явно выказывая свои истинные желания. – Такое может быть?
– Она все равно осталась бы в базе данных. Может, она неправильно назвала участок? Или вы что-то не расслышали?
– Нет, она точно сказала, что здесь, я в этом совершенно уверена, – говорю я.
Я внимательно оглядываю пространство полицейского участка. Ярко освещенный и с высокими потолками, он больше похож на современный железнодорожный вокзал. Шикарная лестница, модные лампы и стаккато шагов по отполированным полам.
– Какую-нибудь женщину к вам недавно доставляли? – спрашивает Джефф.
– Только одну, – отвечает дежурный, опять вглядываясь в монитор, – тридцать пять минут назад.
– Как ее зовут?
– Боюсь, это конфиденциальная информация.
Я с надеждой смотрю на Джеффа.
– Это, наверное, она.
Потом бросаю умоляющий взгляд на сержанта.
– Мы можем ее увидеть?
– Это не дозволено.
Джефф достает бумажник и демонстрирует свое адвокатское удостоверение. В присущей ему безукоризненно вежливой манере он объясняет, что выступает в роли государственного защитника, что мы не собираемся никому создавать проблем, что наша подруга сказала, что ее забрали в этот участок.
– Ну пожалуйста, – говорю я сержанту, – мы очень за нее волнуемся.
Он уступает и передает нас другому полицейскому – крупнее, сильнее и без намека на жировые складки. Тот ведет нас в сердцевину участка. В помещении царит дерганая, пропитанная кофеином атмосфера. Казенное освещение прогоняет черноту глубокой ночи. Сэм действительно здесь – сидит, прикованная наручниками к столу.
– Это она, – говорю я нашему сопровождающему.
И бросаюсь вперед, но он хватает меня за руку, удерживая на месте. Я зову ее:
– Сэм!
Полицейский за столом задает ей какой-то вопрос. Я вижу это по движению его губ. «Вы знаете эту женщину?» Когда Сэм кивает в ответ, полицейский медленно меня к ней подводит, по-прежнему сдавливая руку, будто тисками. Он отпускает меня, только когда от его коллеги за столом меня отделяет какой-то шаг.
– Сэм? – говорю я. – Что случилось?
Полицейский за столом бросает на нее взгляд и морщит лоб.
– Вы уверены, что знаете эту женщину?
– Да, – отвечаю я за нее, – ее зовут Саманта Бойд, и что бы ни послужило причиной задержания, это наверняка всего лишь досадное недоразумение.
– Наряду, который ее задерживал, она представилась иначе.
– Что вы имеете
Полицейский, покашливая, листает бумаги.
– Тут сказано, что ее зовут Тина Стоун.
Я смотрю на Сэм. В этот поздний час ее щеки опухли и покрылись нездоровым румянцем. Тушь потекла и под мешками глаз образовались черные полосы.
– Это правда?
– Ага, – отвечает она, пожимая плечами, – некоторое время назад я поменяла имя.
– Значит, на самом деле тебя зовут Тина Стоун?
– Теперь да. По закону. Ну ты знаешь, просто потому что так.
Я действительно знаю. Я подумывала сделать то же самое через год после «Соснового коттеджа». По тем же причинам, которые Сэм совсем не обязательно объяснять. Потому что мне надоело, что, когда я называла свое имя незнакомым людям, они смутно его припоминали. Потому что я ненавидела этот момент, когда их лица замирали, пусть даже на короткий миг, когда в голове у них звучал щелчок. Потому что меня тошнило от того, что наши с Ним имена были намертво связаны.
Но Куп, в конечном счете, меня все же отговорил. Сказал, что я должна держаться за свое имя как за предмет особой, упрямой гордости. Смена имени не смогла бы отделить слова «Куинси Карпентер» от ужасов «Соснового коттеджа». Но все могло бы измениться, если бы я, сохранив его, стала кем-то стоящим. Кем-то еще, кроме счастливицы, пережившей многих.
– Теперь, когда мы знаем ее имя, ситуация прояснилась, – говорит Джефф, – кто-нибудь может сказать мне, в чем ее обвиняют?
– Вы что, ее адвокат? – спрашивает коп.
– Похоже что да, – со вздохом отвечает Джефф.
– Мисс Стоун, – говорит коп, – обвиняется в нападении на сотрудника полиции третьей степени тяжести, а также в оказании сопротивления при задержании.
Подробности проясняются маленькими фрагментами, говорит то Сэм, то полицейский. Джефф, спокойный и собранный, задает вопросы. Я стараюсь следить за их беседой и без конца кручу головой, попеременно глядя на каждого из троих. В голове гудит от недосыпа. Из услышанного выходит, что, выйдя из моей квартиры, Сэм, теперь известная как Тина Стоун, направилась в один из баров Верхнего Вест-Сайда. Заказала пару напитков, а потом вышла на улицу покурить. Там ругалась какая-то парочка, муж с женой. По словам Сэм, обстановка была весьма накаленной. Дошло до рукоприкладства. Когда мужчина толкнул женщину, она за нее вступилась.
– Я просто хотела их разнять, – объясняет она нам.
– Вы на него набросились, – возражает полицейский.
Они сходятся в одном – что Сэм, в конце концов, его ударила. А пока она спрашивала у женщины, все ли с ней в порядке, часто ли они ссорятся и бил ли он ее раньше, мужчина вызвал полицию. Когда прибыл наряд, Сэм ринулась к западной оконечности парка и исчезла за деревьями.
Они побежали за ней, догнали и выхватили наручники. Вот тогда Сэм и оказала им сопротивление.
– Они собирались арестовать меня ни за что, – говорит она.