Последние дни Шандакора
Шрифт:
Я покинул площадь и прошел через запретные для людей ворота.
Там были широкие улицы. Там были деревья и цветы, просторные парки и окруженные садами виллы, высокие и великолепные. Там был гордый, прекрасный город, древний, но не разрушенный, красивый, как Афины в пору расцвета, только гораздо богаче и совсем непохожий на земные города. Можете себе представить, каково это — бродить в безмолвной толпе, где нет ни единого человека, и видеть совершенно чужой город во всей его славе?
Башни из нефрита и киновари; золотые минареты, огни
Не знаю, как долго я бродил. Мой страх почти исчез, уступив место восхищению тем, что я видел вокруг. И вдруг среди мертвой тишины я услышал звук — тихое шарканье обутых в сандалии ног.
4
Я остановился, где был, на середине площади. Высокие лорды с серебряными гребнями пили вино в тени темных деревьев; несколько крылатых девушек, прекрасных, как лебеди, исполняли какой-то странный танец, больше похожий на полет. Я огляделся — вокруг полно народу. Как же узнать, кто из них шумел?
Тишина.
Я повернулся и побежал по мраморной мостовой. Я бежал со всех ног, потом остановился, прислушиваясь. Снова это тихое шарканье, не более чем шепот, легкий и еле заметный. Я завертелся на месте, однако звук затих. Все те же призраки беззвучно бродили по площади, танцоры кружились и раскачивались, простирая белые крылья.
Кто-то наблюдал за мной. Одна из безразличных теней на самом деле не была тенью.
Я двинулся дальше. Несколько широких улиц разбегались в разные стороны от площади — я выбрал одну из них и попробовал идти, меняя скорость. Дважды или трижды мне удавалось услышать эхо чьих-то чужих шагов. В какой-то момент я понял, что шумели нарочно. Кто бы за мной ни шел, он делал это беззвучно, смешавшись с толпой молчаливых призраков, полностью скрытый толпой, — и шумел он только затем, чтобы я знал о его присутствии.
Я попытался заговорить с ним, но в ответ услышал лишь гулкое эхо своего собственного голоса, отражавшегося от каменных стен. Все вокруг были заняты своими делами, никто и не думал мне отвечать.
Я стал бросаться на прохожих с расставленными руками — каждый раз в моих объятиях оставался один только воздух. Я хотел спрятаться, но не мог найти укрытия.
Улица оказалась очень длинной, но таинственный преследователь не отставал. В окнах домов горел свет, мелькали чьи-то лица… Стояла могильная тишина. Можно было, конечно, спрятаться в одном из этих зданий, но я не мог заставить себя остаться в замкнутом пространстве стен наедине с безмолвными призраками.
Улица вывела меня на круглую площадь с огромной башней в центре. К ней стекались несколько таких же широких улиц. Эту башню с огромным вращающимся шаром наверху я уже видел. Куда теперь идти? Кто-то всхлипывал, и я понял, что этот кто-то — я сам. Я задыхался. Пот стекал по моему лицу и попадал в уголки рта, холодный и горький.
К моим ногам упал камешек, тихо щелкнув о мостовую.
Я бросился бежать. Меня гнал беспричинный ужас, как кролика, застигнутого на открытом месте. Раз
Я закричал. Не помню, что было потом, во когда я замолчал, то опять остался один среди безмолвной призрачной толпы. Только теперь мне казалось, будто вокруг звучит неразличимый для уха шепот.
Второй камешек стукнулся о колонну над моей головой. Третий попал в меня. Снова раздался смех, и я побежал.
И опять — множество улиц, огней, лиц. Это были странные лица странных существ, и ночной ветер развевал их одежды и алые занавеси носилок. Проезжали красивые экипажи, похожие на колесницы, — их везли животные. Все это проходило через меня как туман, как дым, беззвучно и неосязаемо. Смех преследовал меня всюду, и я бежал.
Четверо жителей Шандакора загородили мне дорогу. Я продолжал бежать, но их тела сопротивлялись, их руки схватили меня…
Я пытался сопротивляться, но внезапно стало очень темно.
Тьма окутала меня и повлекла куда-то. Вдали слышались голоса. Один из них был звенящим и молодым, очень похожим на тот смех, который гнал меня по улицам. Я возненавидел звук этого голоса, так возненавидел, что попытался вырваться из тащившей меня черной реки. Яркий свет, звук и не желающая уступать тьма вихрем закружились вокруг, а потом все успокоилось, и мне стало стыдно за свою слабость.
Я находился в комнате. Она была большая, очень красивая и очень древняя — первое увиденное мной в Шандаккоре место, имевшее по-настоящему древний вид. По-марсиански древний — эта комната существовала уже тогда, когда земная история еще не началась. И пол, выложенный неизвестным мне великолепным камнем цвета безлунной ночи, и бледные тонкие колонны, поддерживавшие сводчатый потолок, — все было отшлифовано временем. Роспись на стенах потемнела и потускнела, а ковры, яркими пятнами выделявшиеся на темном полу, были истерты до толщины шелка.
В комнате стояли и сидели мужчины и женщины древнего народа Шандакора. Но в отличие от уличных прохожих эти дышали, разговаривали и были живыми. Одна из них, девочка-подросток со стройными ногами и маленькими острыми грудками, прислонилась к колонне недалеко от меня. Ее черные глаза, полные пляшущих огоньков, не отрывались от моего лица. Увидев, что. я очнулся, она улыбнулась и бросила мне под ноги камешек.
Я поднялся с пола. Мне хотелось встряхнуть это золотистое тело, хотелось заставить её кричать от боли. А девочка сказала на древнемарсианском языке:
— Ты — человек? Никогда раньше не видела человека так близко!
— Тихо, Дуанн.
Мужчина в темном плаще подошел и встал рядом со мной. Оружия у него, похоже, не было, но оно было у остальных, и, вспомнив смертоносную игрушку Корина, я взял себя в руки и не стал ничего предпринимать.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он меня.
Я рассказал о себе и о Корине, умолчав лишь о той стычке, которая предшествовала его смерти. Рассказал, как меня ограбили варвары.
— Они послали меня сюда, — закончил я, — просить у вас воду.