Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа: «Я с вами до скончания века…»
Шрифт:
Жители библейского Востока всегда любили образные действия, наглядно представлявшие их пламенному воображению разные отвлеченные понятия. Еще древние пророки нередко употребляли такие действия, чтобы сильнее напечатлеть слова свои в умах и сердцах современников (3 Цар. 11, 30; Hep. 19, 10; 27, 2). Таким же выразительным образом, встретившимся на пути, воспользовался и Христос Спаситель для объяснения Своей мысли. Уступая требованиям плоти или, как выражается блаженный Феофилакт, «по особенному смотрению», Он взалкал. Вдали, при дороге, виднелась одинокая смоковница, и хотя время собирания смокв еще не наступило, но покрывавшие дерево листья, которые обыкновенно появляются после плодов, подавали надежду найти там или осенние фиги (фиолетового цвета), часто остававшиеся на дереве целую зиму, или же (белые) ранние фиги, которые созревали весною и отличались особенно хорошими качествами (Иер. 24, 2). Эти смоквы, или фиги, издавна служили любимою пищею жителей Палестины (1 Цар. 30, 12); туда – к придорожному дереву Господь направил Свой путь, впрочем, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «не для того, чтобы утолить голод, но для учеников, с тем, чтобы преподать им важный нравственный урок. Всеведущий наперед знал, какою найдет смоковницу. Время собирания плодов еще не наступило, но смоковница оказалась совершенно бесплодною: не оставалось на ней зимовалых плодов, не было признака и летних, новых смокв; только одни листья густо покрывали сучья. Господь приблизился к этому дереву, величественному по наружности, но бесполезному и обманчивому по отсутствию плодов, – и взору Его как бы представилась иудейская синагога со всеми руководителями ее – первосвященниками, книжниками и фарисеями, со всем слепотствующим народом, ведомым слепцами (Мф. 15, 14). Это, по выражению церковных песней, «неплодное иссохшее соборище, покрывающееся листием письменносеновного разума, плодов же дел не имущее», было весьма подобно неплодной смоковнице. То лицемерие, которое Господь обличал так часто и внушительно, теперь предстало пред Ним и учениками Его в живом образе.
Изгнание торжников из храма
Мк. 11, 15–19; Лк. 19, 47–48
По вступлении в город Иисус Христос пришел в храм, из которого вчера изгнал торжников с тою целью, чтобы возвратить дому молитвы подобающую ему святыню. Но чувство лицемерных и корыстолюбивых людей мирилось с крайним пренебрежением святыни. Во дворе и притворах святилища Господь нашел те же беспорядки, против которых восставал вчера и с такою силою еще в самом начале Своего служения в первую пасху (Ин. 2, 14–16). С того времени прошло три года, и со стороны священников и старейшин храма ничего не было сделано к восстановлению благочиния там, куда стекались израильтяне не из одной Палестины, но с разных концов света: то же корыстолюбие, та же алчность, со всеми свойственными им проявлениями, гнездились в преддверии святилища. Первое, что представлялось взорам вступавшего в священную ограду, не располагало к молитвенной сосредоточенности: здесь было шумное торжище, нимало не соответствовавшее святости места; между богослужебными принадлежностями были выставлены на продажу жертвенные животные и скамьи с клетками голубей; для размена денег и обмена иностранных монет на еврейские для уплаты подати на храм (Исх. 30, 11–16) стояли столы меновщиков; вокруг толпилось множество народа, и вместо благоговейной тишины, подобающей храму, повсюду слышался говор многолюдной толпы, раздавались крики животных, совершались торговые сделки, сопровождаемые спорами и обманом. Все это делало преддверие святилища похожим на вертеп разбойников. При виде такого забвения святыни храма, Владыка его – Господь Иисус Христос опять приступил к очищению его. Он опять начать выгонять из храма продающих и покупающих и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей; при этом, обратившись с упреком к Своим современникам, забывшим наставления праведных предков, напомнил им вещания древних пророков Исаии (Ис. 6, 7) и Иеремии (7, 11): несть ли писано, яко храм Мой, храм молитвы наречется всем языком? Вы же сотвористе его вертеп разбойником. Алчность, соединенная с обманом, или, как выражается учитель Церкви – святитель Филарет Московский, «искание собственной корысти в доме Божием», делали торжников похожими на разбойников, делящих добычу, и самый храм – на притон хищников. С удалением нарушителей тишины и благочиния все пришло в должный порядок. Свою ревность о благолепии храма Господь простер до того, что не позволял даже проносить через двор его и притворы вещи, хотя не излишние в обыденной жизни, но не приличные месту молитвы. Впрочем, в этом действии очищения святилища от всего, не свойственного ему, – действии, совершенном Господом в конце Своего служения, в предведении наступающего великого жертвоприношения Голгофского, сокрыт был более глубокий смысл скорого прекращения ветхозаветных жертв (Евр. 9, 12; 10, 9). «Изгнав волов и голубей, – замечает блаженный Феофилакт, – Он этим хотел показать отменение жертв и предсказал, что нет более нужды в жертвоприношении или заклании животных, но нужна молитва». Господь ясно видел, что наступает время, когда святой храм Его будет домом молитвы не для иудеев, но для всех народов, для всех истинных поклонников, покланяющихся Отцу духом и истиною (Ин. 4, 23) без прообразовательных обрядов и жертвоприношений.
Строгое обличение, которым Спаситель сопровождал очищение храма, относилось не к одним торжникам, превратившим дом Божий в место купли и продажи, но и к первосвященникам, книжникам и старейшинам народа, допустившим беспорядок. Ослепленные неверием и враждою, они еще прежде положили убить Иисуса Христа (Ин. 11, 53), а теперь начали придумывать, каким именно способом привести в исполнение свое решение. При этом они чувствовали себя в крайнем затруднении и не находили, что бы сделать с своим Обличителем: они боялись Его, потому что народ, постоянно окружая Его, слушал проповедь и удивлялся учению Его. В случае какого-либо насилия – так предполагали враги Христовы – весь народ мог восстать на защиту Учителя, по одному слову Его, и не только отмстить им, но и навлечь гнев иноплеменных властителей на всю страну. Такое опасение было высказано уже раньше в собрании синедриона (Ин. 11, 48, 50).
Третий день – великий вторник
Наставление о силе веры и молитвы
Мк. 11,20–26
После ночи, проведенной в Вифании, утром Господь Иисус Христос с учениками Своими в последний раз направил путь в Иерусалимский храм. Проходя мимо иссохшей смоковницы, все заметили, что на ней не было уже и следа зелени и что дерево засохло до корня. Петр, вспомнив, что было вчера, обратил внимание Учителя на засохшее дерево и сказал: Равви, виждь: смоковница, юже проклял еси, усше. Господь, желая глубже напечатлеть в сердцах учеников Своих наставление, преподанное вчера, в Своем ответе на замечание Петра опять показал и ту внутреннюю причину, которая производит недомыслимо дивные дела, – веру, и то могущественное средство, через которое эта причина действует, – молитву, и наконец ту благотворную цель, к которой должно быть направлено это действие, – мир и любовь к ближним: имейте веру Божию, – веру в Бога, утверждаемую в сердце благодатью Его (Деян. 3, 16; Еф. 2, 8). Аминь бо глаголю вам, яко иже еще речет горе сей: двигнися и верзися в море, – и не размыслит в сердце своем, но веру имет, яко еже глаголет, бывает, – будет ему, еже аще речет. Из Евангельского повествования не видно, чтобы апостолы когда-либо воспользовались этим обетованием, данным твердой вере (Мф. 17, 20; Лк. 17, 6), но, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «они сделали гораздо более»: кроме поразительных чудес – исцеления больных, воскрешения мертвых, они совершили величайшие нравственные дела, сдвинув горы многобожия и вековых заблуждений и всю вселенную обратив ко Христу. Притом, по словам того же святого отца, «апостолы могли бы и сдвигнуть гору, ежели бы только нужно было, да и Господь не сказал: передвинете непременно, но можете передвинуть». Сего ради глаголю вам: вся, елика аще молящеся просите, веруйте, яко приемлете, – и будет вам. Впрочем, такая чудодейственная сила присуща лишь молитве, направленной ко благу ближних, миру и спокойствию их, а не ко вреду, расстройству и вражде: егда стоите молящеся, отпущайте, аще что имате на кого, да и Отец ваш, Иже есть на небесех, отпустит вам согрешения ваша; аще ли же вы не отпущаете, ни Отец ваш, Иже есть на небесех, отпустит вам согрешений ваших. Вражда, гнездящаяся в сердце, делает человека преступником существенной заповеди Нового Завета о взаимной любви (Ин. 13, 34; 15, 12, 17) и лишает его благодати Божией. Наставление о прощении обид для благоуспешности молитвы Господь высказал не только ученикам, но и всем верующим еще прежде – во время Нагорной проповеди (Мф. 6, 14, 15).
Вопрос синедриона
Мф. 21,23–27; Мк. 11,27–33; Лк. 20, 1–8
Между тем торжественный вход Господа Иисуса Христа в Иерусалим и изгнание из храма торжников привели врагов Его в крайнее замешательство. Ослепленные неверием члены верховного иудейского судилища – синедриона, которому принадлежало право решать вопросы веры, незадолго перед сим положили убить Спасителя и дали приказание, чтобы всякий, знающий, где Он находится, объявил о местопребывании Его (Ин. 11, 53, 57). И вот, осужденный ими опять всенародно является в качестве Мессии, принимает чествование народа и усвояет Себе господственную власть в доме Божием. Употребить против Него силу, задержать и предать суду представлялось преждевременным и далее небезопасным, ввиду многолюдной толпы народа, теснившегося вокруг Божественного Учителя. Посему они на некоторое время отсрочили исполнение богоубийственного намерения своего, и когда Господь вошел в храм и начал учить, подступили к Нему и спросили: рцы нам, коею властию сия твориши и кто Ти даде власть сию, да сия твориши? Этот хитрый вопрос был предложен с тою целью, чтобы, как замечает толковник, «привести Его в затруднение и уловить» (блаженный Феофилакт). Совопросники, без сомнения, ожидали, что Он объявит Себя вслух всего народа Мессиею, а этого было бы достаточно
Притчи о двух сынах, посланных отцом в виноградник, о злых виноградарях и о брачном пире сына царева
Мф. 21, 28–31; 22,2-14;
Мк. 12, 1-12; Лк. 20, 9-19
Продолжая речь, Господь Иисус Христос, по обычаю, в выразительных притчах показал иудеям нераскаянность и ожесточение их, указал на горестную судьбу, ожидающую их, и заставил их самих произнести над собою приговор. Что же ся вам мнит? — спросил Господь Своих слушателей, чтобы обратить особенное внимание их на то, что намеревался сказать. Человек некий имяше два сына, и пришед к первому, рече: чадо, иди днесь, делай в винограде моем. Он же отвещав рече: не хощу; последи же раскаявся иде. И приступль к другому, рече такоже; он же отвещав рече: аз, господи, иду, и не иде. Кто от обою сотвори волю отчю? Не понимая еще, куда клонится цель притчи, и, считая себя выше всякого обвинения, иудеи отвечали: первый. Между тем, по мысли Господа, виноградник означал благодатное Царство Его, к которому Он призывал и через Предтечу Своего Иоанна, и Сам непосредственно, всех сынов Израиля, наследников древних обетований Божиих (Рим. 9, 4). И тогда как люди презираемые, мытари и грешники, по-видимому непослушные сыны Небесного Отца, с сокрушенным сердцем приняли это призвание, покаялись в своих грехах и вступили на спасительный путь к Царству Божию, те, которые считали себя вождями слепым, светом сущим во тме, показателями безумным, имущими образ разума и истины в законе (Рим. 2, 19–20), – книжники и фарисеи, взявшие ключ разумения (Лк. 11, 52), и по-видимому ревновавшие о законе и исполнении заповедей его, оказались чадами преслушания, упорными и нераскаянными противниками Царства Божия. Аминь глаголю вам, сказал им Господь, яко мытари и любодейцы варяют вы в Царствии Божии; прииде бо к вам Иоанн Креститель путем праведным, – именно вы, представители народа, прежде всех могли убедиться в непререкаемой истине вещаний его, – и не веровасте ему, мытари же и любодейцы вероваша ему; вы же видевше не раскаястеся последи веровати ему.
В следующей притче Господь еще с большею ясностью изобразил упорное неверие иудеев, многократно отвергавших призвание Божие, а также предсказал страдания и смерть Свою. Ину притчу слышите. Человек некий бе домовит, иже насади виноград и оплотом огради его, и ископа в нем точило, и созда столп для стражей, и вдаде и делателем, и отыде – на лета многа. Егда же приближися время собирания плодов, посла к делателем раба – прияти от плода винограда. – Делатели, емше побита и отослаша тща. Паки посла к ним другого раба: они же и того камением бивше пробита главу ему, – и досадивше (ему), послаша тща. И приложи, послами третияго; они же и того уязвлше изгнали; – паки посла ины рабы множайша первых, и сотвориша им такоже, – овы убо биюще, овы же убивающе. Еще убо единаго сына име возлюбленнаго своего и рече господин винограда: что сотворю? Послю сына моего возлюбленнаго. Посла и того к ним последи, глаголя; еда како, его видевше, усрамятся. Видевше же его делателе, мышляху в себе глаголюще: сей есть наследник, приидите, убием его и удержим достояние его, – и наше будет наследствие. И емше его, изведоша вон из винограда, и убиша. Егда убо приидет господин винограда, что сотворит делателем тем? Слушатели, еще не вдумавшись в смысл притчи, направленной против них, отвечали: злых зле погубит их и виноград предаст иным делателем, иже воздадят ему плоды во времена своя. Да, подтвердил Спаситель приговор их над самими собою, приидет и погубит делатели сия и вдаст виноград иным.
Смысл этой притчи был настолько ясен, что упорствовать в непонимании ее было невозможно. В ней наглядно выражено Спасителем то промыслительное попечение, с каким Бог приготовлял избранный народ к принятию откровения Нового Завета. Еще в песни древнего пророка этот народ представляется виноградником на верху утучненной горы, который Домовладыка обнес оградою, очистил от камней, насадил в нем отборные виноградные лозы, построил башню посреди его, выкопал в нем точило, и ожидал, что он принесет добрые грозды, а он принес дикие ягоды. Что сотворю еще винограду Моему, говорит Пророк от лица Божия, и не сотворих ему (Ис. 5, 1–2, 4)? Этим знаменательным пророческим образом воспользовался Господь для того, чтобы сделать речь Свою вполне понятною слушателям, знавшим писания пророков. Сам Бог насадил виноградник Свой, вызвав Авраама, родоначальника евреев, из земли языческой и возрастив племя его в многочисленный народ. Избранный народ Свой Он обнес оплотом, т. е. отделил его от прочих языческих народов, обрезанием и разными обрядовыми заповедями поставив его в безопасности от смешения с иноплеменниками. В сем винограднике Он ископал точило, – поставил жертвенник, на котором прообразовательно проливалась кровь животных, и построил столп, т. е. храм, и затем отдал ого делателям – учителям и правителям иудейским (блаженный Феофилакт). Для вразумления и наставления Бог неоднократно посылал к избранному народу слуг Своих – пророков. Он послал сперва одного раба, т. е. как можно думать, замечает блаженный Феофилакт, «пророков, бывших около времени Илии, например, Михея, которого бил лжепророк Cедекия (3 Цар. 22, 24); послал другого, которому камнями пробили голову и таким образом нанесли полное
поругание: можно относить это ко временам Осии и Исаии; послали и третьего раба, что можно разуметь о пророках времен плена иудейского, например о Данииле и Иезекииле. Наконец Бог послал Сына Своего, говоря: усрамятся Сына Моего; сказав же это, не зная, что они сделают с Сыном Его, но выражая то, чему, по намерению Его, надлежало быть и что было возможно». Притча приподнимала перед глазами иудеев завесу приближающихся событий и предсказывала, что они, отвергнув наследника, Христа, выведут Его вон из виноградника, т. е. Иерусалима, и умертвят, и что Господин виноградника, Отец убиенного Сына или, лучше, сам убиенный Сын погубит преступный народ, предав его римлянам, а виноградник вручит иным делателем, апостолам, и призовет в духовное Царство Свое язычников».
Грозные слова Господа о гибели злых виноградарей и о призвании в виноградник новых делателей произвели на слушателей особенное впечатление, так что они поспешили отозваться: да не будет сего, – избави Бог, чтобы дошли до такого положения и принуждены были потерять свои древние преимущества! Тогда Иисус Христос, взглянув на Своих собеседников взором, проникающим сердца, припомнил им стихи 22 и 23 псалма 117-го, в которых пророчески изображено поведение их в отношении к Нему: несте ли чли николиже в Писаниих: камень, егоже небрегоша зиждущий, сей бысть во главу угла; от Господа бысть сей и есть дивно во очию вашею. Образ, употребленный Псалмопевцем, заимствован из строительного искусства, где для опоры двух стен, сходящихся в угле, полагается самый твердый и большой камень. Таким камнем для здания святой Церкви сделался Глава ее Христос (Деян. 4, 11; 1 Пет. 2, 7; Рим. 9, 33), соединяя и связуя всех – иудеев и язычников – одною верою. Сего ради глаголю вам, – продолжал Господь, – яко отымется от вас Царствие Божие, и дастся языку, творящему плоды его, – тому духовному Израилю, который будет состоять из потомков Авраама по вере (Рим. 4, 16), не иудеев только, но и язычников. Иудеи своим упорным неверием отвергли зиждимый камень, но во вред себе, потому что всяк падый на камени том сокрушится, а на немже падет, сотрыет его. Одни сами претыкались о камень, соблазняясь уничиженным видом Богочеловека: такие, лишаясь благодатного участия в Царстве Христовом, терпели немалый ущерб; другие, упорствуя в неверии не по неведению, а по злобе и крайнему ожесточению, приготовляли себе конечную гибель. Падение этого всесокрушающего камня неверующие иудеи испытали тогда, как римляне окончательно поработили их, а все подражающие неверию их испытают на последнем всеобщем суде.