Последние дни. Том 1

Пауэрс Тим

Теперь же Арментроут вздернул кустистые брови и постучал пальцем по стопке бумаг:

– Почему здесь написано «Костыль»?

– О, это прозвище, – ответил Кокрен. – Еще с тех пор, как я ребенком сломал ногу.

– Значит, у вас одна нога короче другой?…

– Нет, доктор. – Арментроут не сводил с него глаз, и Кокрен беспомощно продолжил: – Э-э… я просто прихрамываю немного в плохую погоду.

– Значит, прихрамываете в плохую погоду… – Арментроут перевернул листок. – В воскресенье на Вигнс-стрит вас, похоже, хромота не донимала. Разбив витрину в винном магазине, вы помчались прочь, как

олимпийский чемпион, и полицейским пришлось потрудиться, чтобы поймать вас. – Он вновь посмотрел на Кокрена и улыбнулся. – Наверно, погода тогда была хорошей.

Кокрен умудрился изобразить слабую улыбку:

– В ментальном смысле – плохой. Я подумал, что увидел человека в винном магазине.

– Наверно, так оно и было.

– Я имею в виду – определенного человека, которого уже встречал в Париже. Всего за пару дней до этого. Его звали Мондар… если только мне все это не померещилось – встреча с ним и все прочее. И он превратился в быка, то есть у него голова стала бычьей, как у минотавра. Я отразил все в этих записках и рассказал доктору в «Метрополитен». И я подумал, что эта женщина-полицейский, – он невесело усмехнулся, – хочет убить меня, разорвать на куски и отдать ему мою голову. – Он тяжело вздохнул. – Как она?

– Вы выбили ей два зуба. Следовательно, ативан и галоперидол… я вам отменю, если вы будете хорошо себя вести.

– Скажу честно, доктор, я не знаю, смогу ли хорошо себя вести. В воскресенье на Вигнс-стрит я совершенно не намеревался впадать в безумие.

– Итак, в промежутке между рейсами вы покинули аэропорт. Ведь вы же планировали пересесть на рейс в Сан-Франциско, верно? А сами выбросили все свои документы.

– М-м… тогда это показалось мне очень важным. Полагаю, я решил, что он может найти меня… что он нашел меня в том винном магазине.

Арментроут кивнул:

– И вы, значит, уже видели этого человека.

– Да, во Франции. В Париже. В пятницу.

– Нет, я имел в виду… да где же это? – Доктор отлистал назад несколько страниц. – Четыре года назад, в конце апреля 1990 года. И тоже на Вигнс-стрит – н-да… как раз после «припадка», случившегося с вами во время медового месяца.

Сердце Кокрена вдруг заколотилось, он захотел вцепиться в подлокотники, но руки не повиновались.

– И это тоже был он? – прошептал он. – Тогда, в тот раз, на нем была деревянная маска. Но… да, пожалуй, и тогда это был он. Вот это да! – Он помотал головой и повторил дрожащим голосом: – Вот это да… Вы, ребята, тут сильны. Я и забыл, что это случилось на той же самой улице Лос-Анджелеса. Наверно, и полицейский протокол с того раза сохранился, да?

– Что случилось во время вашего медового месяца?

– Я… я спятил. Мы поженились шестого апреля девяностого года в одном заведении на Стрип, и…

– Стрип? Вы имеете в виду Сансет-бульвар?

– Нет, это Стрип в Лас-Вегасе, Лас-Вегас-бульвар. Мы…

– Правда? Ну-ну-ну! А я решил, что вы поженились в Лос-Анджелесе!

– Нет, в Лас-Вегасе. И…

– Во «Фламинго»?

– Нет. – Кокрен снова поморгал, глядя на доктора. – Нет, в некой венчальной часовне

под названием «Трой и Кресс».

– О, еще лучше! – радостно воскликнул Арментроут. У толстячка-психиатра был такой вид, будто ему хотелось захлопать в ладоши. – Но я лучше помолчу. Продолжайте.

– Я не выдумываю. Это должно быть в ваших бумагах.

– Не сомневаюсь, что вы говорите чистую правду. Дальше, пожалуйста.

«Психиатры!» – сказал себе Кокрен, пытаясь придать своей мысли оттенок насмешливой бесшабашности.

– И наутро, прямо на рассвете, в субботу, под самой нашей дверью заревел автомобильный сигнал – оглушительно заревел; при часовне был мотель, и комнаты располагались прямо за ней. Это потом мне сказали, что всего-навсего гудел автомобиль. Но я был с тяжелого похмелья, и, может быть, не протрезвел еще, и увидел во сне громадного мужчину в маске, который ревел, как лев, и разрушал дом, где был заперт, одной только силой воли. Оглушительный шум. А потом он вырвался на свободу и мог сделать что угодно.

Арментроут кивнул и вскинул брови.

– И мы покинули Вегас. Я был в панике. – Он посмотрел на психиатра. – У меня случилась паническая атака… – добавил он, жалея, что не удалось произнести эти слова более решительным тоном. – Нине пришлось вести машину всю дорогу через пустыню Мохаве. – Он поднял правую руку. – Я боялся, что мы, если за руль сяду я, заедем бог знает куда. Когда мы добрались до Калифорнии, я все же сел за руль… и нас занесло в Лос-Анджелес… на, как я теперь понимаю, Вигнс-стрит.

– Где вы и увидели его.

– Совершенно верно. На противоположной стороне улицы. На нем была деревянная маска, и он… манил к себе, как Грегори Пек со спины Моби Дика. – Кокрен поднял взгляд, увидел, что психиатр смотрит на него, и пояснил: – В кино.

– И тогда вы тоже ударили кулаком по стеклу витрины и поранили запястье осколком. Полицейские решили, что вы сделали это намеренно, и написали в своем заключении о попытке самоубийства в состоянии психического обострения.

– Я не пытался покончить с собой, – возразил Кокрен. – Прошло, правда, почти пять лет, и я не поручусь за точность, но думаю, что я хотел отрезать себе правую руку.

– О, достаточно.

Арментроут отодвинул папку с бумагами, встал и перешел к шкафу, стоявшему у дальней стены. Он выдвинул верхний ящик и вернулся к столу, держа в руках блокнот на пружине и две изящные шкатулки, обтянутые пурпурным бархатом. Вновь усевшись за стол, он положил шкатулки возле телефона так, чтобы Кокрен точно не смог дотянуться до них, и резко откинул крышку блокнота.

– Вы женились шестого апреля, – сказал он.

– Д-да, – растерянно ответил Кокрен.

– Очень интересно! Неделей позже там многие сошли с ума… Вернее, на плотине Гувера, но это совсем недалеко оттуда. К большинству из них рассудок вернулся уже на следующий день, но два джентльмена упали с нижнего фаса плотины и разбились насмерть. – Он откинулся в кресле и улыбнулся Кокрену. – У нас тут проживает женщина, у которой в апреле 1990 года в Лас-Вегасе тоже случился нервный припадок (пятнадцатого числа, в Пасхальное воскресенье).