Последние гардемарины (Морской корпус)
Шрифт:
Публика с особенной нежностью провожает глазами ряды малышей.
Гремит оркестр, а к горлу подкатывается какой-то клубок, отворачивают лица друг от друга, чтобы не заметили предательских слез. Обед во рву; обедает около 600 человек. Традиционный гусь. Тосты. Громовое «ура» за любимого Адмирала Кедрова.
Он, да Морской Агент в Париже, В.И. Дмитриев – защита и опора Корпуса в Парижских сферах. Все знают, как это трудно делать им, имея ограниченные средства, не имея под ногами почвы – своего Государства. Благодарно вспоминает Корпус
На другой день Гимнастический праздник. Очень хорошо поставлена эта сторона. (Поручик Вл. Ив. Высочин).
Праздники такие действительно дают внушительную картину физического развития: ловкости, силы, гармонии и красоты.
Точно воскрес перед нами дух древних Эллады или Рима.
Тело – как красивый пьедестал души. Большое оживление в жизнь корпуса вносили посещения его Адмиралом Кедровым, или главными французскими начальствующими лицами. Последним, видимо, импонировала стройная во всех своих частях корпусная организация.
Вечером после Гимнастического праздника в устроенном мною театре во рву крепости я дал жителям Кебира и Сфаята и всем приглашенным гостям с эскадры и лагерей представление своей пьесы «Руфь», артистами которой были красавицы Сфаята Т. Гран, Т. Оглоблинская, А.Н. Куфтина, М.А. Жук, и В. Васильева и гардемарины и кадеты от каждой роты Корпуса. Музыка была составлена и подобрана Н.Н. Кнорринг, он же играл на скрипке. На пианино играл Ст. Лейт. H. П. Солодков. Оркестром дирижировал гардемарин 1-й роты Данюшевский. Отец Теорий Спасский так писал об этом спектакле: В том же рву была поставлена пьеса – (творчество одного нашего ротного командира, опытнейшего руководителя детей и талантливого, несомненно, писателя для них, известна его книжка под заглавием «Звездочкам земли») под заглавием «Руфь». Проведена была параллель между скитающейся на полях богатого Вооза благородной Руфью и трудящеюся на чужих полях изгнанною Русью. Ставили в декорациях натуральных – среди живых растений и цветов, и каменных стен форта. Библейские костюмы были сделаны из бязи и одеял.
Парики достали в Бизерте.
При волшебном свете прожектора сглаживались все шероховатости и впечатление временами получалось самое сильное.
Помню, в одном месте, где на полях Вифлеемских молятся жнецы (мелодекламация) перед отходом ко сну, обращается ко мне сосед и шепчет: «Правда, точно в Художественном театре?».
Татьяна Гран дала высоко-поэтичный образ моей «Руфи» и все артисты играли прекрасно, как и нежная музыка рояля и скрипки. Хор морского корпуса сыграл, как финал «Тоску по Родине», под эти звуки и громкое «ура» автора снова высоко качали. Я получил благодарность Директора и крепкий поцелуй Владыки Кебира.
В другой русской газете так описали мой спектакль:
«Русский театр в Африке».
В далекой и чужой стране, в мрачном рву заброшенного старинного форта творится красивое дело.
Под ярким серебряным блеском снятого с корабля прожектора идет русская пьеса под русскую музыку, с русскими
Темное звездное вечернее небо повисло над суровыми, каменными стенами, между которыми приютилась кучка любителей искусства, изголодавшаяся после семимесячного помета,
Библейская история Руфи, принявшей добровольно терния изгнания ради высшей самоотверженной любви – оживает для терпящих ту же самую судьбу.
Нежно и осторожно играют артисты, – любители, тихо и трогательно звучит тонкая и глубокая музыка. Благоговейно слушают зрители древнее сказание, переживая ее своим настрадавшимся духом.
В коротком вступительном слове, автор пьесы, на черном фоне траурного занавеса, среди многозвездного мрака надвигающейся ночи, тихим и проникновенным голосом говорит о своих переживаниях, приведших его к пьесе.
Давным давно история Руфи становилась перед его духовным взором; но повседневные работы отодвигали этот образ от него.
И вот теперь, среди испытания судьбы, потеряв близких… Родину… потеряв «все, кроме чести», он снова и ярко вернулся к этому образу.
Поразительная аналогия между судьбой Руфи и загнанной в чужие края Русью – властно потребовала воплощения. И образы этого воплощения, в виде чутко написанной пьесы, с тонким музыкальным сопровождением в наиболее выразительных местах автор скромно предлагает вниманию собравшихся.
«Надо оживить души», – говорит он, и он не ошибается. Шаг за шагом проходят перед зрителями тяжелые испытания добровольной изгнанницы, пока не начинает чувствоваться рука Возмездия.
Убогие остатки Колосьев собирает Руфь на полях Вооза и кормит престарелую Ноеминь.
Эта красота страдания и этот подвиг любви глубоко западают в душу Вооза, из рабы становится госпожою в его доме.
А когда пророк встречается с нею и с сыном ее Овидом – он предрекает ее роду благословение Господне: Царь Давид произойдет от сына ее и Спаситель Мира родится от Девы из рода Давидова.
Чутко и с надеждой внимают зрители святому пророчеству…
И в душах этих людей, заброшенных в далекую, чужую страну, зарождается зерно веры в высшую справедливость.
Тихо задвигается занавес. Грустные звуки марша – «Тоски по родине» тонут в бодром говоре молодых голосов. Это чествуют автора пьесы, сумевшего в символических образах оживить падающую веру в нашу больную Родину…
Чествуют задушевно и даже с энтузиазмом. Они теперь знают, что «пока что» им придется жить мечтою; но эта мечта обязательно воплотится в действительность.
Ведь обрела же Руфь в конце концов воздаяние за свои самоотверженные страдания.
Первые ряды зрителей просто лежат на земле, покрытой старой палаткой, задние сидят на высоких столах, многие смотрят со стен, переходящих в земляные валы. И наконец, вместо богатой театральной техники и патентованного искусства – просто любовь к Родине. Эта любовь и у автора, и у исполнителей, и у оркестра и у зрителей.
Нужды нет, что тысячи препятствий стоят на путях впечатления, что многие очень привыкли к Московским и Петроградским театрам с их большими артистами и богатым инвентарем.