Последние похождения Арсена Люпэна. Часть I: Двойная жизнь Арсена Люпэна

Леблан Морис

— Господин директор, — молвил шеф Сюрте, — запреты сняты.

Гурель распорядится, чтобы двери более не охраняли.

— Стало быть, вы полагаете, что Люпэн мог ускользнуть? — спросил господин Формери.

— Вовсе нет. Личность, совершившая тройное убийство, находится в отеле, в одной из комнат, возможно, — в толпе путешественников в салонах или в холле. По-моему, он и жил здесь, в отеле.

— Невозможно! И потом, где бы он мог переодеться? И как одет теперь?

— Не знаю, но уверен, что это так.

— И вы открываете ему свободный путь?

Ведь он теперь уйдет спокойненько, держа руки в карманах.

— Тот постоялец, который таким образом отсюда уйдет без поклажи и более не вернется и будет виновным. Господин директор, извольте пройти со мной в контору. Я хотел бы поближе ознакомиться со списком ваших клиентов.

В конторе директор обнаружил несколько писем, адресованных господину Кессельбаху. Он отдал их следователю. Там была также посылка, которую как раз доставила почта. Поскольку бумага, в которую она была завернута, в одном месте порвалась, господин Ленорман смог увидеть шкатулку из черного дерева, на которой было вырезано имя Рудольфа Кессельбаха.

Он открыл ее. Помимо осколков зеркальца, место которого под крышкой коробочки было еще хорошо видно, внутри оказалась визитная карточка Арсена Люпэна.

Одна подробность, однако, поразила шефа Сюрте. Снаружи, под коробочкой, была небольшая этикетка с синей каймой, подобная той, которую нашли в комнате на четвертом этаже, где был спрятан футляр для сигарет. На этой этикетке тоже стояли цифры 831.

Глава 2

Шеф Сюрте приступает к операциям

I

— Огюст, пригласите господина Ленормана.

Швейцар вышел и несколько мгновений спустя ввел начальника Сюрте.

В просторном кабинете министерства на площади Бово восседали три важных лица: знаменитый Валенглей, тридцать лет возглавлявший партию радикалов, в то время — председатель Совета Министров и министр внутренних дел, господин Тестар — генеральный прокурор и префект полиции Делом.

Прокурор и префект не поднялись со стульев, которые занимали в течение своего долгого разговора с председателем Совета Министров; но сам хозяин кабинета встал и, пожав руку шефу Сюрте, сказал ему самым сердечным тоном:

— Без сомнения, дорогой Ленорман, вы знаете причину, по которой я попросил вас прийти?

— Дело Кессельбаха?

— Да.

Дело Кессельбаха! Мало кто не помнит не только эту трагическую историю, хитросплетения которой я тоже пытался распутать, но и подробные перипетии драмы, которая взволновала всех за два года до войны. Мало кто не помнит также необычайное волнение, которое она вызвала во Франции и за пределами Франции. Тем не менее, помимо тройного убийства, совершенного при таких таинственных обстоятельствах, помимо безмерной гнусности этой бойни, помимо всего, было обстоятельство, которое особенно потрясло общественное мнение — новое появление, можно сказать — воскресение Арсена Люпэна.

Арсен Люпэн! Никто ничего не слышал о нем вот уже четыре года, после его невероятного,

неслыханного приключения, связанного с Полой Иглой, после того дня, когда он на глазах Шерлока Холмса и Исидора Ботреле скрылся во тьме, унося безжизненное тело той, которую любил, сопровождаемый своей старой кормилицей, Викторией. С этого дня большинство считало его погибшим. Такова была версия полиции, которая, не находя следов своего противника, решила его просто похоронить.

Многие, однако, полагали, что он спасся, ведет мирное существование доброго буржуа; другие считали, что он, сраженный горем, укрылся от мира в монастыре траппистов.

И вот он возник опять! И вот он возобновляет беспощадную войну против общества! Арсен Люпэн снова стал Арсеном Люпэном, фантазером, недосягаемым, дерзким, гениальным Арсеном Люпэном!

Но на этот раз раздался всеобщий крик ужаса. Арсен Люпэн совершил убийство! И дикость, жестокость, безграничный цинизм этого злодеяния были так велики, что в единый миг легенда о симпатичном герое, рыцарственном авантюристе, при случае — чувствительном, уступила место новому образу — бесчеловечного, свирепого и кровожадного чудовища. Толпа возненавидела и прониклась страхом перед своим прежним кумиром тем сильнее, чем больше она восхищалась им прежде за его легкое изящество и забавную веселость.

Возмущение испуганной толпы, естественно, обратилось против полиции. Раньше люди смеялись. Одураченному полицейскому комиссару прощали его промахи за то, каким комическим манером он дал себя одурачить. Теперь было не до шуток, и в порыве возмущения и ярости властям предъявили счет за чудовищные преступления, которые они не сумели предотвратить.

В газетах, на общественных собраниях, на улице, на самой парламентской трибуне поднялась такая волна гнева, что правительство встревожилось и попыталось любыми средствами умерить всеобщее возбуждение.

Валенглей, председатель Совета Министров, проявлял особенный интерес к делам полиции, и с охотой не раз внимательно следил за некоторыми делами шефа Сюрте, способности и независимый нрав которого особенно ценил. Он вызвал в свой кабинет генерального прокурора и префекта, с которыми побеседовал, а затем — и господина Ленормана.

— Да, дорогой Ленорман, речь идет о деле Кессельбаха. Но, прежде чем заговорить о нем, хочу обратить ваше внимание на одно обстоятельство… Обстоятельство, которое особенно досаждает господину префекту. Мсье Делом, не хотите ли объяснить мсье Ленорману…

— О! Мсье Ленорман прекрасно знает, что должен думать по этому поводу, — отозвался префект тоном, свидетельствовавшим о малой доброжелательности, которую он испытывал в отношении своего подчиненного. — Мы с ним об этом уже беседовали. Я высказал ему свое мнение о его поведении в отеле Палас. В общем, оно вызывает возмущение.

Господин Ленорман поднялся, вынул из кармана листок бумаги и положил его на стол.

— Что это такое? — спросил Валенглей.

— Прошение о моей отставке, господин премьер-министр.