Последние ратники. Бросок волка
Шрифт:
Медлить — тем более.
И перед тем, как кабак наполнился криками «бей!», «держи!» и «не дай уйти!», Храбр метнулся по переходу к следующей двери.
Удар плечом. Заперта!
Следующая. Тоже!
Прямо за спиной стучали тяжелые шаги.
Третья дверь поддалась, и Храбр ввалился в темный зев горницы. Времени упираться в дверь и пытаться задвигать ее на засов перед носом преследователей, судя по их надсадному дыханию чуть ли не в затылок, не было. Потому Храбр в один прыжок очутился у окна, бросился вперёд, прикрывая голову руками — и с оглушительным грохотом
Лететь вниз долго не пришлось. Бухнулся прямо на двускатную крышу крыльца черного хода, проехал по ней на животе — и приземлился на ноги уже на мостовой. Из дома доносился топот множества ног. А над головой грохнули о козырек крыши тяжелые сапоги.
Тут уж было не до геройства.
Храбр коротко взмахнул ногой, стараясь угодить шагнувшей в его сторону неприятно обширной тени в то предподложительно место, каковое отвечало за его потомство.
И тут же метнулся по проулку туда, откуда пришел. Эту дорогу он уже знал, а полагаться на волю случая, выбирая другую, не стал бы ни за что.
Судя по короткому вскрику с подвыванием, попал здоровяку куда надо. А последовавшие за ним звуки удара одного тела о другое, ругань и возня говорили о том, что преследователь его спрыгнул с крыши прямо на скорчившегося внизу неприятно здоровенного детину. Свалились, вероятнее всего, оба.
— Змей! — вспорол ночь резкий окрик. — Не дай уйти!
— Уже, — скучающий голос теперь хотя бы не раздирала зевота.
Из-за угла дома навстречу выметнулись две оружные фигуры. Храбр бросился им под ноги, скользнув по тому дерьму, коим была вымазана вся мостовая.
Свист, удар, всхлип, переходящий в хрип. Детина, что был к нему ближе, ударился спиной о стену и сполз на землю. С чем-то, торчащим из груди. Похоже, Змей свое дело знал.
Второго загонщика Храбр приложил сам, вскочив перед ним на ноги и воткнув лоб в его ломаную-переломаную переносицу. Она с готовностью хрустнула еще раз.
«Добраться до воды».
Но ведущие к пристани сходни уже кишели вывалившимися из «Паруса и щита» вояками. Сотник бросился к ближайшему приземистому амбару, оттолкнулся от его стены ногой, рванул что есть мочи вверх, стараясь обеими руками зацепиться за неровности крыши. Зацепился. Подтянулся. Резко упал на живот. Над головой что-то не особенно приятно прожужжало. Чем там бросался этот раздери его понос Змей, ножами, топорами или бил из самострела, выяснять было недосуг. Подхватившись на ноги, Храбр рванул по кровле вперед. Праворуч топали по доскам прибрежной мостовой орущие люди. Хорошо хоть в спешке факел взять никто из них не докумекался. Пришлось бы горше. А темнота лазутчику — подруга.
Галопом несясь по крышам, перепрыгивая с одной на другую, он в любой миг ожидал предательства какой-нибудь особенно подгнившей доски, которая не выдержала бы его веса. Пока везло.
Промчавшись по кровлям еще двух построек, Храбр резко дал влево. Краем глаза успел выхватить спешащие по его следу силуэты. Было их куда больше двух.
Прыжок. Еще три крыши. Вверх! И
Почти цапнувшая его за шиворот рука вдруг резко подала в сторону, а ее шустрый обладатель, коротко вскрикнув, шмякнулся в лужу где-то внизу.
Храбр в три прыжка взлетел на балкон выросшего впереди борделя, лосем пронесся по нему, схватив случившегося перед ним искателя утех за плечи и, крутанувшись на ходу, отправил его в сторону погони. Клиент оказался парнем хватким, и свою подружку на ночь, которую, видать, вывел позажимать на свежем воздухе, из рук не выпустил даже в падении. Перескакивая на следующий балкон, лазутчик услыхал брошенный вдогонку женский визг и пьяную ругань, которая хитро вплелась в проклятия наступавших на пятки татей.
Для следующего прыжка он подобрался всем телом и вознес хвалы богам, что не напялил сегодня на себя кольчугу. Пуд лишнего веса ему бы сейчас пришелся не ко двору. Что подтвердил бегущий следом хирдман, который до крыши, куда на пару ударов сердца раньше приземлился Храбр, попросту не долетел, что твой ромейский колокол громыхнув броней о мостовую.
«Измена. Светлый. Вода».
Оставив за спиной еще пару крыш и вопящих в падении людей, он, наконец, добрался до того самого амбара. С той самой прохудившейся кровлей, что с треском подломилась под ногой. Споткнувшись, чертыхнувшись и кувыркнувшись вперед, Храбр ухнулся на землю. Из-за поворота тут же выметнулись два недоброжелателя.
Одного лазутчик встретил, рубанув ладонью в горло и мигом вскинувшимся вверх коленом — в челюсть. При этом в руке у него тут же холодно блеснул в скудном свете луны выуженный из-за голенища нож. Им он отбил по касательной выпад меча в живот и обратным движением, не глядя и никуда особенно не целясь, юрко полоснул преследователя по лицу.
Не отвлекаясь на резанувший ночную тишь крик, бросился вперед, туда, где в каких-то десяти шагах вяло плескались о причал бурые в темноте волны.
«Измена», — билось пульсом в висках.
В пяти шагах от спасения — откуда он только тут взялся! — на пути нежданно возник колченогий Трольв. Он, судя по вылупленным и как всегда уставившимся чуть ли не в разные стороны глазам, ожидал увидеть здесь Храбра ничуть не больше.
— Горло б промочить, — растеряно прогнусавил он, словно бы напрочь позабыв о том, что именно Храбр был последним человеком, отсыпавшим ему сегодня медяков.
— С дороги, — рыкнул сотник, стараясь, впрочем, не особенно зашибить забулдыгу, проскакивая мимо него.
Из проулка сзади вновь выметнулся гомон погони.
Но это уже было не важно. Вот она — спасительная вода, скрыться в которой было для Храбра делом привычным и, в общем-то, плёвым.
И вдруг спину ожгло резкой болью, рванув навстречу грязные доски пирса. Ноги, не подводившие еще не разу, подогнулись, обмякли и шевелиться больше не пожелали.
Превозмогая резь в спине, он перевернулся лицом вверх. Прямо над ним стоял Трольв Зануда и совершенно безучастно осматривал дело рук своих. В дрожащих руках пьяницы выплясывал донельзя замызганный тесак, по самую рукоять вымазаный кровью.