Последние романтики
Шрифт:
– Ты уедешь из Парижа. Встретимся в Нью-Йорке.
– Тише.
Николь осторожно положила голову Кима себе на колени и огляделась в поисках помощи. По площади шагали только немецкие солдаты, но их глаза были пустыми, предпочитающими не видеть того, что произошло под невидящим взглядом Наполеона. Бонапарт много раз видел, как умирают мужчины.
Бусинки пота катились по лбу Кима, а кровь изо рта потекла еще сильнее.
– Помогите! Помогите! – закричала Николь, обращаясь к немцам на площади. Каждый из них имел при себе оружие, и один только что воспользовался своим. – Кто-нибудь, помогите!
Никто не посмотрел на рыдающую женщину… кроме одного человека. Его застывшие глаза цвета снега встретились с глазами Николь и безо всякого выражения сфокусировались на пустом пространстве. Николь подумала, что всегда, даже когда она была маленькой, ее очень ранили люди, отводившие взгляд.
– Помогите! – опять закричала она. – Помогите!
– Николь… – едва слышно прошептал Ким.
– Да? – ответила она и приложила свое ухо к его губам, чтобы ему было легче говорить. Он ощутил запах ее духов.
– Я люблю тебя, – сказал Ким. – Я всегда хотел сказать тебе это. Я ждал подходящего момента, и сейчас он не совсем такой, каким я его себе представлял… – Он попытался улыбнуться, но свет уже исчезал из его глаз. – Я знал это с той секунды… На улице Монтань…
– И я тоже, – прошептала Николь, вспомнив молнию, вспомнив свою первую мысль, пришедшую ей тогда. – Я люблю тебя… Люблю тебя.
Она старательно произносила слова, которые еще никогда в жизни не говорила.
Ким улыбнулся. Он услышал. А потом свет померк.
В день похорон Николь покрасила свои золотистые волосы в черный цвет. Этот цвет она сохранила на всю оставшуюся жизнь.
– Это соответствует тьме в моей душе, – говорила Николь, если ее об этом спрашивали, но об остальном она умалчивала.
ЭПИЛОГ
Перед самым Сочельником 1940 года Николь объявила своим сотрудникам, что она пришла к решению: «Дом Редон» должен быть закрыт на то время, пока нацисты находятся на французской земле. В тот вечер, когда все разошлись, она символически, в последний раз, заперла дверь и закрыла железные ставни. Здание должно было
В 1945 году, когда союзники освободили Париж, Николь снова открыла двери «Дома Редон». Кристиан Диор изобрел Новый Взгляд, Ив-Сен Лоран, совсем молодой человек, ворвался в мир моды в 1960 году с серией прекрасных моделей. Все они были мужчинами, и очень одаренными. Но существовала Николь, королева французской моды, женщина, работающая для женщин.
Она умерла во сне, весной 1976 года, так никогда и не выйдя замуж. Мир знал ее как Николь. И он знал, кем она была.
В ее жизни были мужчины: великий князь Кирилл, продавший брошь, чтобы Николь могла открыть свой первый магазин; Бой Меллани, обращавшийся с ней как с равной, когда ее еще ни во что не ставили; Майкл Эссаян, одобривший ее интернациональное мышление и помогший распространить ее славу за пределами Франции.
Но был Ким Хендрикс, который освободил Николь от призраков, мучивших ее душу; был Ким, который, веря в свои мечты, дал ей смелость поверить в свои. Только он видел мир таким же, как она. Ким писал книги о своих героях, а Николь создавала для своих героинь костюмы. Но их встреча значила гораздо больше, чем слова и платья. Они были первыми – Ким Хендрикс первым мужчиной двадцатого века, а Николь – первой женщиной. Они были последними романтиками и первыми современниками. Ким был тем человеком, на кого хотели походить мужчины, а Николь – той, на которую хотели походить женщины. Вместе они изменили всеобщее мнение мужчин и женщин друг о друге.
Николь привыкла к дисциплине и поэтому редко позволяла себе задумываться, что могло бы быть, если бы Ким остался жив. Единственным внешним знаком, который она разрешала в память о нем, был букет красных роз и белых гвоздик, обвязанный голубой лентой. Николь каждый год одиннадцатого ноября клала его на могилу Кима. На карточке было написано: «Я люблю тебя».
Маленький букет, только теперь – без карточки, появился на могиле Кима, как обычно, 11 ноября 1976 года. И в 1977 году тоже. И так было всегда согласно последней воле Николь Редон.