Последние звёзды уничтоженного мира

Ушакова Мария

– Почему так быстро? Что-то подтолкнуло её к этому? – спросила Кирстен, не отводя взгляда от поникшего Петра.

– Её мать и отчим уехали к её сводной сестре в Амстердам. Оставили. И она решила, что я со временем поступлю также. «У тебя будет работа. И если ты вечером будешь приходить ко мне, то тебя уволят за то, что ты спишь на работе». Примерно так звучала её фраза. Но это настолько глупо! Она считает, что я её брошу!

– Может, она так ещё не считает, но боится, что это произойдёт, – задумчиво произнесла и себе, и Петру женщина, – Думает, что, если оттолкнуть человека самой, расставание

пройдёт менее болезненно. Потому что, если ТЫ это сделаешь, она не будет к этому готова.

Кирстен улыбнулась.

– Но знаешь, ты можешь предложить ей отложить это на некоторое время. Спешить некуда, но зато она сможет успокоиться, а ты – доказать, что эвтаназия в данной ситуации – не выход.

– Возможно, ты права, – закивал Пётр, запивая застрявший кусок пирожного в горле, – А говорила, что не сможешь дать совет. Не думала пойти в психологию?

Они посмеялись. Но мысль, подкинутая Кирстен показалась Петру хорошей. Лолита может согласиться с этим. В конце концов, подготовиться к тому событию, которое предлагала Лолита, нужно было не только ей, но и ему.

– Но готовишь ты прекрасно, – решил перевести тему Павлов.

От этого Кирстен вновь покраснела. Оставаться в доме Юхансен ещё на одну ночь Пётр не хотел, поэтому после ужина он направился домой. По дороге он думал о том, что скажет Лолите на следующей встрече и как она отреагирует. Его предчувствие в этот раз предвещало что-то хорошее. То, что изменит его жизнь и жизнь Лолиты в лучшую сторону.

И всё-таки Кирстен совсем не та, кем кажется.

14

Вся ночь прошла в размышлениях. Придуманные диалоги с Лолитой крутились в ещё не до конца трезвой голове Петра. Его сердце отбивало ритм тяжёлого рока, заставляя вибрировать всю грудную клетку. После долгих раздумий, ему всё-таки удалось заснуть.

Утром Павлов чувствовал себя лучше, чем рассчитывал. Осталась только жажда и лёгкая отрешённость от реальности. В психологический центр он пришёл раньше обычного. Беатрис ещё не было, поэтому было время зайти к Роберту Нильсену. Последний разговор с ним получился не очень удачным. Было бы неплохо поговорить с ним об этом, чтобы у них не возникло недопониманий. В конце концов Нильсен его начальник. А с начальством лучше дружить.

С такими мыслями Пётр зашёл в свой кабинет, чтобы оставить вещи. Дверь оказалась открыта. Мужчина настороженно открыл её, напрягая все свои мышцы. Никого страшного он не надеялся за ней увидеть, но кто знает, что ещё может произойти, учитывая все события? Кто добьёт Петра? Вор, который шарился у него в кабинете? Или может полицейский, который пришёл арестовать Павлова за убийство, совершённое в состоянии алкогольного опьянения?

Психолог размышлял об этом, пока открывал дверь. И конечно же, эти мысли сразу показались бредом, как только он увидел около окна директора психологического центра. Нильсен повернулся к Петру только, когда тот зашёл в кабинет. В этот день он не был таким улыбчивым и спокойным, как всегда. Видимо, и в его жизни происходило что-то, что испытывало его.

– Доброе утро, Пётр, – сказал он добрым тоном, но лицо его ничего не выражало, – Решил сегодня прийти раньше?

– Доброе, – нахмурился

Пётр, ставя свой портфель на место возле дивана, – А вы решили меня встретить в моём же кабинете?

На это Нильсен улыбнулся. Очень вяло, но всё же…

– Я не просто так пришёл. Есть разговор.

Роберт Нильсен прошёл к креслу и медленно опустился на него. Пётр всматривался в его спину, пытаясь понять, чем в этот раз закончится эта беседа. Тон директора не нравился ему. Если Нильсен решил уволить Петра после того, как тот не смог сдержать свой пыл, то… может оно и к лучшему? Павлов устал как-то реагировать на боль, которую он испытывает при падении. Это уже становится рутиной, не иначе.

– Так о чём вы хотите поговорить? – спросил Пётр, садясь напротив него.

– Во-первых, ко мне приходил Стейро. Он сообщил, что они переезжают, поэтому ваши сеансы с Беатрис закончились. Он оставил тебе конверт, – Нильсен вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, о котором говорил, и отдал своему сотруднику.

Он был достаточно плотным. Пётр на секунду напрягся. Открывать конверт он не решился, поэтому отложил его в сторону.

– А во-вторых? – спросил мужчина, после паузы.

– Во-вторых, – Нильсен глубоко вздохнул, – Я пришёл извиниться.

– Извиниться?

– Я понимаю твоё негодование, относительно моего ответа на твою просьбу, – будто заучено проговорил директор, но затем продолжил более спокойно, – Но хочу, чтобы ты понял меня и не принимал мои слова, как оскорбление в твою сторону.

– Роберт, вы не обязаны оправдываться, – вдруг перебил Пётр, чувствуя себя виноватым, что директор извиняется перед ним, – Это я взорвался без повода.

– Ты называешь это «без повода»? – засмеялся мужчина в кресле и подвинулся к Павлову торсом, – Нет, Пётр. Я просто должен был тебе всё объяснить.

Пётр молчал. Нильсен, понимая, что собеседник готов выслушать его историю, продолжил:

– Я работал нейрохирургом вместе с Баскевичем, но ты это и сам прекрасно знаешь. У меня никогда не было такого, чтобы на моём операционном столе погиб человек. Я был морально готов к подобному. Меня предупреждали мои наставники, что это случается, и не стоит винить себя. Потому что иногда врачи не властны над всем, как бы не хотелось. У меня была дочь…

Нильсен встал. Его руки дрожали. Пётр заметил это, когда тот стал наливать воду в стакан. Выпив содержимое за два больших глотка, будто он блуждал в пустыне несколько недель, директор сел на место. Он видел обеспокоенное лицо Павлова, поэтому продолжил прежним спокойным тоном:

– Ей было неполные двенадцать лет, когда появились первые признаки гипертонического криза. Но на тот момент, мы не знали, что это именно он. У неё болела голова, ухудшалось зрение. Со временем давление стало скакать, как сумасшедшее. Нам удавалось привести его в норму лекарствами, но это действовало недолго. Мы подбирали лекарства, консультировались с другими врачами, но оставалось только продолжать искать методы эффективного лечения. Она медленно умирала, пока я метался, пытаясь найти хоть тонкую нить, чтобы зацепиться за неё и выбраться из этого. Когда диагноз был поставлен, нашлась ещё одна болезнь – опухоль в спинном мозге. Я сразу бросился оперировать.