Последнии? день империи
Шрифт:
– И снова не нравится? – поинтересовалась я.
– Она слишком навязчивая, – пожал плечами Нейт. – Да и не до романов сейчас.
Я глянула на него повнимательнее, оценила хмуро-задумчивый вид и спросила:
– Что-то случилось?
Нейтон немного помолчал, а потом задал неожиданный вопрос:
– Ты часто бываешь в кабинете у своего начальника?
– Да нет. А что такое?
– Когда я сегодня ремонтировал ему окно, увидел на столе книгу. И на обложке этой книги были те самые знаки. Ну… твои знаки.
–
Неужели за столько лет… Мои знаки…
Рука неосознанно дернулась к груди. Именно там под одеждой пряталось то, что я старалась никому никогда не показывать. Странный рисунок прямо на коже чуть выше сердца: круг с семилучевой звездой, лучи которой выходили за его пределы. Каждый луч был оплетен чем-то вроде растительного орнамента, затейливого, необычного. А среди стеблей и листьев виднелись странные символы, значения которых я не знала.
Это было красиво. Но при этом странно и страшно. Потому что знак взялся просто ниоткуда. Мне стукнуло лет шесть, когда он начал проявляться на коже. И хоть я была совсем маленькой, быстро поняла, что такое лучше никому не показывать. Его появление очень здорово походило на магию. А любая подозрительная или необъяснимая вещь могла привести в застенки Святой стражи, ведь тогда церковники еще держали всю власть в своих руках.
Хорошо, что в приюте каждый ребенок был сам по себе. Мыться и переодеваться приходилось самостоятельно, поэтому никто даже не обратил внимания на этот рисунок. Став постарше, я попыталась найти ему объяснение. Искала в журналах, в книгах небольшой городской библиотеки. Вот только нигде не было ничего похожего. А потом пришли сны…
Наверное, я бы точно что-нибудь с собой сделала, если бы не Нейт. Он пробился через все мои страхи и сомнения, выковырял эту тайну и объяснил, что я не сумасшедшая. И начал искать разгадку вместе со мной.
– Не знаю, что это была за книга, – тихо сказал Нейтон. – Никогда не видел похожих. Но на обложке точно были эти знаки, я уверен.
– Что под обложкой, увидеть не получилось?
– Нет, – поморщился друг. – Сэдли с меня глаз не спускал. Как будто думал, что я могу что-нибудь свистнуть.
– Жаль, – вздохнула я.
У меня не было оснований не верить Нейту. Он мог похвастаться наблюдательностью, сообразительностью и отличной памятью. Значит, знаки действительно были. К тому же, мы давно решили: моя тайна как-то связана с магией. А про господина Сэдли давно ходили слухи, что он когда-то был магом. Поэтому у меня внутри все замирало от предвкушения. Неужели у нас появилась зацепка, которая может разгадать эту загадку?
– Надо бы завтра зайти в его кабинет, – пробормотала я, прикидывая. – Хоть под каким угодно предлогом. Вдруг книга все еще там?
– Только будь осторожна. Не знаю, что это за книга и зачем она нужна Сэдли,
– Хорошо, буду…
Проводив меня до комнаты, Нейт отправился к себе, потому что погода окончательно испортилась и начал накрапывать мелкий дождик, грозивший затянуться надолго. А я повесила куртку на крючок, достала из комода кастрюлю и мешочек с продуктами и пошла на общую кухню, готовить себе нехитрый ужин. Благо, что вода успела появиться и не нужно было никуда идти.
– Ужасная погода, – госпожа Хольт присоединилась ко мне, когда моя крупа закипела. – И когда уже станет тепло?
Ее можно было понять. Комната соседки располагалась на первом этаже и была большой, но темной и холодной. А если дожди шли долго, там становилось еще и сыро.
– Может быть вам ремонт сделать? – предложила я. – Хотите, Нейта позову? Он, конечно, механик, но вдруг что посоветует?
– Ой, боюсь, тут только переезд поможет, – махнула рукой женщина. – В этом дрянном доме уже фундамент проеден гнилью и крысами. У меня скоро пол проваливаться начнет.
– А потом и весь дом рухнет нам на головы, – подтвердила госпожа Фрэнло, наша вторая соседка.
Она с грохотом поставила кастрюлю с водой на плитку и сыпанула туда горсть куриных костей. Госпожа Френло была торговкой на рынке и частенько приносила оттуда то, что мясники отправляли на выброс.
– Бежать бы из этой богадельни, – сказала она, поджигая керосин, – да некуда. Как идти, если везде творится то же самое?
– Это просто старость, – вздохнула я. – Дома тоже стареют.
– Особенно, если ремонт последний раз был лет тридцать назад, – поддержала меня госпожа Хольт.
Госпожа Френло развернулась, отбрасывая на спину спутанные рыжие волосы с изрядной примесью седины, и прищурилась.
– Никак вы последние новости не слышали.
– Новости?
– В Расельме, это на южном побережье, рыба на берег выбрасывается. И крупная, и маленькая – вся. Люди ее обратно запихивают, а она все равно – на берег и дохнет там. А возле Бельвира засох большой яблоневый сад. За одну ночь. Вечером все было хорошо, а утром люди глядь – все высохло. Будто он весь год не видел ничего, кроме жаркого полуденного солнца.
– Может, это просто болезнь? – предположила я без особой уверенности. – Или жуки?
– Да какие жуки? – Махнула рукой соседка. – Жизнь из него ушла, вот что.
– А не брешешь ли ты? – подозрительно поинтересовалась госпожа Хольт.
– Вот еще не хватало, – оскорбилась госпожа Френло, – брехать. Да завтра все уже будут знать про это. И в газете напишут, вот увидите.
Мы с госпожой Хольт мрачно переглянулись. Да, наша соседка обожала сплетни и, работая на рынке, собирала их сотнями, частенько приукрашивая. Но было непохоже, что сейчас она врет. Настроение упало на уровень плинтуса.