Последним ударом сердца
Шрифт:
Подождав, пока Галина удалится, Олеся принялась складывать ручки в стол. Затем выключила компьютер, подхватила сумку и, попрощавшись с Любочкой, поспешила домой. Возле лифта было пусто. Войдя в кабину, Смирнова чуточку помедлила, но никто так и не появился. Решительно нажав кнопку, она поехала вниз.
Как только двери закрылись, опять возник таинственный невидимка. Словно насмехаясь над ее недавними умозаключениями, залез под юбку. Бесцеремонные конечности затанцевали по телу, ощупывая ноги и то, что выше.
Взвизгнув, Олеся прижалась к стенке лифта. Замахала руками в надежде оттолкнуть, ударить, вынудить убраться восвояси,
В висках застучало, грудь судорожно вздымалась, к горлу подкатывал противный комок. Кожа горела, но холодные, будто мертвецкие прикосновения, заставляли тело передергиваться, биться как от озноба. Смирнова зверем металась по кабинке, ставшей для нее клеткой. А в голове билась только одна мысль: бежать.
Бежать! Бежать!!!
Наконец, лифт остановился. Не дожидаясь, когда двери откроются полностью, она ужом проскользнула в образовавшуюся брешь и понеслась на улицу.
Невидимый мучитель исчез внезапно, как и появился.
Где-то рядом шуршали шинами автобусы. Натужно тарахтели маршрутки, громыхали трамваи. Мимо мелькали удивленные лица, оставались позади пестрые пятна одежды, вывесок, рекламы. Зелень придорожных кустов смешивалась с серым асфальтом, превращаясь в туннель, по которому бежала Олеся. В боку уже давным-давно кололо, воздуха не хватало, глаза слезились, но она, не чуя под собой ног, летела домой. Мысленный навигатор мигал красным, показывая, что до вожделенного убежища осталось немного: подземный переход, сто метров, поворот, два крайних подъезда, лестница и родная дверь.
Дверь поддалась не сразу. Трясущиеся пальцы неловко держали связку, и ключ просто-напросто не мог попасть в скважину. Наконец, замок щелкнул. Олеся, навалившись всем телом на препятствие, не успела вовремя среагировать и буквально упала в квартиру. Рухнула на пол, ударяясь коленями. Не чувствуя боли, вскочила и метеором рванула в ванную.
Слезы хлынули в тот момент, когда она ожесточенно срывала с себя одежду. Проклятая юбка, ни в какую не снималась – пуговица расстегнулась, но молнию заело. Наплевав на целостность вещи, Смирнова рванула со всей силы. Ткань треснула прямо по шву, отделяя застежку от материала. Упавшая под ноги тряпка сразу же отправилась в мусорку, за ней в ведро полетели блузка и белье.
Олесе повсюду мерещились следы потусторонних лап: на груди, животе, бедрах. Иногда даже казалось, что она чувствовала сладковатый трупный запах, возможно, навечно въевшийся в волосы.
«Только бы не отключили горячую. Только бы не отключили…», – твердила словно мантру, раздвигая створки душевой кабинки.
Она запросто сойдет с ума, если не смоет с себя мерзкие прикосновения.
Руки елозили по электронной панели, нажимая все кнопки подряд. Включилось и выключилось радио, зажглась подсветка, на дисплее замерцали показатели, резервуар исторгнул порцию шампуня. Вот только вода так и не потекла. Напряжение усиливалось, и вдруг в один прекрасный момент Олеся поняла, что совсем не помнит, как включать кран.
Паника накрыла с головой. Смирнова бестолково закрутилась в замкнутом пространстве, задевая локтями выступающие части. Внезапно сверху на нее обрушилась ледяная масса. Громкий крик сорвался с губ сам собой.
Сознание
Кабинка наполнялась паром.
Нежную кожу на груди уже саднило, но Олеся остервенело терла себя мочалкой. В который раз намазывала волосы шампунем и бесконечно долго стояла под обжигающими струями, но все равно считала себя грязной. Гадкой. Отвратительной. Помеченной.
Неожиданный скрипучий звук заставил ее повернуться и в прямом смысле слова остолбенеть от ужаса. На запотевшем стекле проявлялись буквы.
«Лю—би—мая, при—вет», – вполголоса прочитала она и пошатнулась.
В глазах потемнело, голова враз потяжелела, колени стали подгибаться – Олеся медленно, но верно стекала в обморок.
Глава четвертая
Уши будто забили ватой. Звуки проникали в мозг измененными, мало похожими на привычные. Олеся практически не понимала, что слышала. Если, конечно, в ее состоянии, вообще, можно было улавливать колебания воздуха. Она барахталась в невесомости, то всплывая на поверхность, чтобы хватануть света, то вновь оказывалась под толщей темноты.
Внезапно плохо распознаваемый шум льющейся воды разорвал неприятный скрежет. Пахнуло свежестью.
– Леська! Родная, ты… Вот млять, горячо!
Послышался грохот, будто на кафель упало что-то металлическое.
– Сейчас, потерпи.
Олесино безвольное тело подхватили и вытащили из жаркого чрева прямо на холод. Она вздрогнула, попыталась сжаться, чтобы сохранить ускользающее тепло, впрочем, не особо успешно – руки-ноги не действовали. Правильно поняв ее трепыхания, сверху набросили ткань и поволокли. Затем осторожно положили на мягкую поверхность и укутали чем-то теплым. А потом довольно-таки ощутимо похлопали по щекам.
Смирнова открывала глаза крайне неохотно, боясь, что еще одного нашествия призрачного вредителя ей просто не выдержать. Действительность оказалась милосердней – на нее настороженно глядел собственный муж.
Восприятие постепенно возвращалось в норму, цвета приобретали краски, а предметы объем. Беглый осмотр местности показал, что возлежала она на кровати в своей спальне, завернутая в полотенце и одеяло. Увиденное обнадеживало, но оставался еще момент, волновавший больше всего.
– Это ты рисовал на стекле? – чуть заикаясь, спросила она у Дмитрия.
– Я.
Олеся шумно выдохнула от облегчения и перестала подрагивать.
– А ты ждала кого-то другого? – прищурился муж.
Лучики-морщинки побежали от глаз, острый нос сморщился, губы изогнулись в хитрой усмешке, превращая лицо в маску лукавства.
– Потому-то, наверное, и варилась в кипятке? Ага?
Смирнова невольно покраснела и отвела взгляд. Вот ведь гадство, она и вправду «ждала кого-то другого». Ну не признаваться же в этом мужу. Да и в чем, в конце концов. В том, что ее преследовал невидимый маньяк? Бредово. Олеся, представила, с каким выражением станет глядеть на нее Димка после подобного признания. Да и был ли маньяк? Может, все-таки галлюцинации. Нужно только вспомнить, что подозрительное она пробовала в последнее время. Может, те пирожные? Опять же выбросы постоянные в атмосферу, кто знал, чем там их всех травят. Нет, определенно, стоило обождать с повинной и промолчать.