Последний адмирал Заграты
Шрифт:
Зопчик, надо отдать ему должное, взгляда не отвел. Покраснел, но продолжил буравить Помпилио черными глазами. Зопчик разозлился, но самообладания не потерял:
— Это старая история, мессер.
— А то были старые слова.
— Галана изнывала под властью адигенов.
— Так же, как сейчас Заграта изнывает под властью короля?
— Генрих неплохой правитель, но не совсем хорошо понимает чаяния народа. — Зопчик постепенно успокаивался. — Современный человек должен сам вершить свою судьбу, за либеральными идеями будущее. Рано или поздно
— Ты льешь грязь на церковь, а тебя никто не трогает, — заметил Помпилио. — Куда уж толерантнее, галанит? На Линге ты уже прогуливался бы по камере.
— Я обвиняю епископа, а не церковь, — уточнил Зопчик.
— Я не заметил в статье доказательств, только общие слова. Очень грамотно расставленные слова. — Помпилио помолчал. — Церковь призывает к миру и стабильности. И я знаю, что раз на нее идет атака, значит, кому-то не нужно ни то, ни другое. У всякого действия есть цель.
— Новое счастливое общество.
— Король делает всё, чтобы у загратийцев была работа и доход. Что ты вкладываешь в понятие счастливое общество?
— У всех загратийцев есть работа и доход?
— Я путешественник, Зопчик. Я посетил множество миров с разной формой правления и везде встречал и нищих, и бродяг. Везде были преступники.
— Разве справедливо, что одни живут во дворцах, а другие ютятся в малюсеньких комнатах?
— Твой костюм стоит десять цехинов.
— И я хочу, чтобы у каждого человека был такой же.
— Но почему сейчас ты не ходишь в рубище?
— Ваш месвар стоит раза в три дороже моего костюма, — попытался контратаковать Зопчик.
— А я не разделяю твои взгляды о всеобщем равенстве.
Помпилио рассмеялся и взялся за бокал. На толстых пальцах сверкнули перстни с крупными камнями.
Старая адира улыбнулась. Галанит понял, что проиграл, и попытался зайти с другой стороны:
— Вот вы лингиец, так?
— Совершенно верно, — подтвердил Помпилио.
— На Линге действует самое жесткое Право гостей во всем Герметиконе. Сферопорт — единственное место, где граждане других миров могут жить и заниматься бизнесом.
— Ну и что?
— Заграта куда свободнее!
— Поэтому она рушится.
Зопчик осекся.
— С чего вы взяли?
— Я — путешественник, — напомнил Помпилио. — Я уже слышал подобные лозунги на Эрси. Знаешь ее историю?
— Какое отношение…
— Эрси заселили в Эпоху Белого Мора. Переселенцев возглавил верзийский дар Иоанн, который, подобно загратийскому Альстеру I, основал королевство, а не Палату Даров. В Эту Эпоху, после того как мир вернулся в лоно цивилизации, кто-то начал раскачивать лодку под лозунгами, которые ты только что нам излагал. Случилась революция, династия рухнула, однако парламентская республика продержалась всего два года, после чего ее сменила хунта, которая переросла в диктатуру, затем диктатура выродилась в империю, которая через десять лет раскололась на кучку враждующих королевств. Сейчас на Эрси вновь единое государство, которым
— Иногда события развиваются не так, как хотелось бы, — протянул галанит.
— Твои лозунги стирают грань между добром и злом, — очень холодно произнес Помпилио. — Они ведут к вседозволенности.
— Я верю в свои идеалы. — Зопчик поднялся и отвесил легкий поклон: — Адира, счастлив был повидаться. Мессер Помпилио, благодарю за интересную беседу. До свидания.
Помпилио проводил удаляющегося редактора взглядом, после чего вновь взялся за бокал.
— Вино на самом деле замечательное.
— Ты был слишком суров, — заметила тетушка Агата. — Ян действительно верит в справедливость и тем подкупает.
— Я не верю, — хмуро отозвался Помпилио.
— В справедливость?
— В Яна.
— Потому что он галанит?
— Потому что он лжив. Потому что мне не нравится то, что происходит на Заграте, а он это поддерживает.
— Здесь всё перепуталось, — вздохнула старая адира. — Генрих очень хочет быть хорошим, но ему недостает твоей жесткости.
— Он совершает одну ошибку за другой.
— И они могут стоить Генриху короны… — Агата покачала головой. — Так что это за история с перстнем? Для чего ты устроил представление в соборе?
Она была старой, но не глупой. Запоминающаяся сцена была сыграна не просто так, и Агата жаждала объяснений.
— Хотел, чтобы по Альбургу поползли слухи, — медленно ответил Помпилио. — Пусть местные говорят, что на Заграту прибыл родной брат лингийского дара. Надеюсь, это поможет.
— Сплетники решат, что Генрих договорился с Лингой, — догадалась старуха.
— Вот именно.
Агата помолчала, после чего тихо спросила:
— А на самом деле?
Помпилио покосился на официанта — тот мгновенно оказался рядом и наполнил бокалы собеседников вином, — дождался, когда он отойдет, и грустно сообщил:
— Существует негласная договоренность: Заграта входит в сферу интересов Кааты. Мы помогли бы только в том случае, если бы Генрих согласился вступить в Лингийский союз. Но есть условие…
— Он должен основать Палату Даров, — продолжила старуха.
— И потерять абсолютную власть над Загратой.
Агата вздохнула, внимательно вглядываясь в лицо Помпилио, и тот продолжил:
— На последних переговорах ему предложили три дарства из девяти, на которые имеет смысл делить Заграту. И все три здесь, на самом лучшем континенте. Генрих мог бы сделать властителями всех своих сыновей, но отказался.
— Не зря его называют Гордым, — обронила Агата.
— Ему стоило бы прозваться умным, — проворчал Помпилио.
— А что Каата?
— Нестор — адиген, пусть и выросший на Заграте. В отличие от Генриха, Нестор чтит законы и кажется каатианцам лучшим претендентом на трон. Они не настолько глупы, чтобы поддержать мятеж, но и мешать не станут.