Последний ангел
Шрифт:
От неожиданности Дорий шарахнулся в сторону, а Корин язвительно улыбнулся.
— Чтоб ты сдох ведьмак! — искренно пожелал он сопернику — Всю охоту мне испортил!
— Нет. — не согласился колдун — Это ты испортил мне визит и следующее за ним знакомство.
— Ну ты и наглый! — восхитился демон — Если будешь мне мешать — я тебя убью. Так что, проваливай, пока цел. Мне не хочется убивать легендарного Ково, иначе, чем потом детей пугать?
— Бабайкой. — усмехнувшись, предложил заклинатель.
— Слушай, ты во сне ядом не захлебываешься?
— Неа. А ты что, завидуешь?
— Ага, прямо спать не могу. —
— Нет, ну это не серьезно. — колдун перестал улыбаться — Давай что ли подеремся, как в старые добрые времена?
— Это когда ты от меня уползал с раной через всю спину? — злобно оскалился Дорий — Неужто понравилось?
— А то! Ношу твою метку с гордостью и мечтаю отплатить тебе тем же.
— А чего тогда не нападаешь?
— А я не ты, в спину не бью.
— Это ты сейчас меня в трусости обвинил? — прошипел глава Ночных, впадая в гнев.
— Ну что ты! — счастливо оскалился колдун — Ты же демон! А вы по-другому ну никак не можете.
Дорий был достаточно старым и, соответственно, опытным демоном, но у него имелся существенный недостаток: коварным он был не больше, чем любой низший демон, а вот разъярить его было легко, чем Корин и воспользовался.
Резко развернувшись, Дорий выхватил из кармана рукоять, что-то прошипел на своем родном языке, и из рукояти в мгновение ока вырос длинный узкий клинок.
Корин рухнул носом в снег, спасаясь от острого лезвия, свистнувшего над головой, не пригнись он, его разрубило бы пополам, быстро перекатился и выхватил из-за голенища сапога кинжал из оникса. Демон решил не дать ему подняться, с криком опустив клинок острием вниз, но колдун снова перекатился, на мгновение потерял кинжал в снегу, но быстро нашел и вскочил на ноги. Они закружились в смертельном танце, глядя глаза в глаза, словно испытывая терпение друг друга. И первым оно иссякло у Дория, он прыгнул влево, занося клинок с правой стороны. Корин выбросил правую руку, готовясь отбить удар, так как уклониться уже не успевал, но Ночной обманул его, резко перебросив оружие из правой в левую руку, и нанося удар по незащищенному плечу противника.
Боль почувствовалась не сразу, даже когда по темно-синему плащу потекла кровь, Корин не почувствовал ее. Он по инерции качнулся вперед, оставив демона позади себя, и, выставив ногу, чтобы удержать равновесие, развернулся корпусом и метнул свой кинжал.
Дорий такого не ждал. Он уже успел повернуться к колдуну лицом, чтобы добить его в спину, и теперь удивленно смотрел на торчавшую из своей груди рукоять кинжала.
— Ты меня… — с уголка губ высшего демона заструилась черная кровь.
Он поднял на Корина глаза, и столько ненависти было в его взгляде, что любой другой бы содрогнулся. Но только не привыкший убивать целыми кланами колдун. Корин подошел к нему, выдернул свой кинжал и завершил фразу, которую демон так и не смог договорить.
— Убил. — черное лезвие блеснуло на ярком утреннем солнце, перерезая горло своей жертве.
Глянцевая черная кровь брызгами оросила белый снег. Демон завалился в сугроб, уставившись остекленевшими черными глазами в морозно-ясное зимнее небо удивленным взглядом, словно он не верил в то, что уже умер.
Быстрый бег помогал ничего не чувствовать, и, напитанный демонской энергией медиум пересек посадки и помчался по полю. Он даже не бежал —
Вот только деревенька все никак не показывалась. Юки с ужасом осознал, что заблудился. Зимой в поле и без одежды. А силы тем временем стали его покидать. Несколько раз он спотыкался и рыбкой падал в сугробы, вставал и бежал снова. Через пару часов перешел на шаг, а после вообще побрел, загребая снег босыми ногами. Все тело нещадно ломило от холода, но он не собирался сдаваться, продолжая упрямо брести, обнимая голый торс руками в попытке хоть как-то согреться.
Уже давно стемнело, и теперь медиум ничего не видел, даже небо, как назло, заволокло тучами, казалось, что вокруг только мрак. Споткнувшись в очередной раз, Никита уже не смог подняться, сел и подтянул колени к груди, судорожно соображая, что теперь делать. Ничего умного не придумалось, и через некоторое время он осознал, что ему больше не холодно. «Ну, все, капут мне» — подумал Юки и даже улыбнулся тому, что хоть помрет не стуча зубами от холода. Некоторое время он боролся с одолевающим его сном, но недолго. Улегшись в снег, Юки свернулся калачиком, как делал когда-то в детстве, когда ему было страшно, одеревеневшими губами еле слышно прошептал: «Отче наш… имя твое светится, да и сам ты светишься… и я теперь, вот, тоже… свечусь» — и улыбнулся тому, что так и не выучил простенькую молитву, чтобы хоть перед смертью прочитать ее правильно.
Почему-то вспомнил Свету, которая хлопотала над ним, когда его ранила астральная тварь. Теперь он один в поле, ему некому помочь. Затем он подумал о наполненной горячей водой ванне, о том, что он хотел бы в ней оказаться, чтобы хотя бы в гроб было не стыдно ложить. И, рассердившись на самого себя за такие приземленные мысли перед лицом чего-то таинственного и великого, с чем он встречался каждый день, но сам ни разу не испытывал, он выгнал эти думы из головы и закрыл глаза. Интересно, это больно?
Света и Сергей ужинали, когда на дворе зашлась в истошном лае собака, и кто-то громко застучал в железную калитку.
— Кого еще нелегкая принесла? — настороженно спросил мужчина. В его памяти еще живы были картинки того страшного существа, которое убил Юки.
Взяв ружье и наказав жене, чтобы не высовывалась, он пошел открывать дверь. Не из трусливых все же.
— Кто?
— Добрый вечер! — пробасили за калиткой — У нас всего несколько вопросов, откроете?
— Задавайте свои вопросы и проваливайте. — благодушно разрешил Сергей, но дверь не открыл. Еще чего, открывать всяким праздношатающимся в поздний час.