Последний ангел
Шрифт:
— Что вы смотрите так, извините, обалдело, — спросила она, — вам не нравятся курящие женщины?
— Нет, мне это безразлично, мне ведь с вами не целоваться.
— А если бы?
— При «если» было бы хуже, — попытался хозяин подстроиться к ее игривому тону.
— Подумать только! И меня вы не захотели бы целовать? Вот сейчас, здесь?
— И не собираюсь. Да вы садитесь, пожалуйста.
— Нет, успеется, покажите лучше вашу берлогу, как вы тут живете-можете.
— Пожалуйста! — сделал Олег Петрович широкий жест, подумав, что «показывать»,
— Что вы тут нагородили около него, совершенствуете?
— Кое-что, — ответил Олег Петрович, не вдаваясь в подробности. Гостья не допытывалась, она вернулась в столовую и села на диван.
— Вы что-то не очень разговорчивы, и мне кажется, вас больше интересует сейчас цель моего визита. Не так ли?
— Признаюсь, для меня он несколько неожидан. Мы и впрямь расстались совсем недавно.
— Ох, до чего же вы нелюбезны! Другой на вашем месте заверял бы, что он в восторге от встречи, а вы, кажется, намекаете, что я и в бюро вам надоела.
— Нет, что вы, я рад, конечно, вас видеть.
— Не притворяйтесь и не изворачивайтесь. Вообще, вы унылый человек. У вас — именины, я ожидала встретить веселых гостей, а вы не только меня, вы никого не пригласили. Сознайтесь, вы скупердяй или мизантроп?
— Выходит, вас кто-то неверно информировал. Мой день рождения не сегодня.
— Я говорю об именинах. Вы что, не признаете их по атеистическим соображениям?
— Нет, но праздновать дважды — это совсем, как у гоголевского городничего, который требовал поднесения подарков дважды в год.
— Ах, вы намекаете, что на этот праздник без подарков не ходят. Не беспокойтесь, припасла.
Афина Павловна взяла свою сумочку, в которую при желании могла бы поместиться, пожалуй, буханка хлеба, и достала бутылку коньяку с тремя звездочками:
— Вот вам, получайте! На лучший денег не хватило. Поздравляю вас с днем ангела!
— Спасибо. Удивляюсь, что вы не поленились узнать дату, я сам ее давным-давно забыл.
— Не воображайте, что узнавала специально из-за вас, не один вы Олег на свете, был и такой, который меня приглашал в гости в этот день.
Олег Петрович развел руками и, доставая штопор, рюмки и готовя закуску, неожиданно скаламбурил:
На коньяк я не маньяк,потому что я бедняк.Из-за того в охоткуглушу простую водку.— Впрочем, — добавил он, — у меня есть мускат, хотите?
Афина Павловна действительно предпочла мускат, и, выпив по рюмочке, оба почему-то надолго замолчали.
— Разрешите по второй? — осведомился хозяин, а про себя подумал: «О чем же мне с ней говорить?»
— Не
— Есть, но я совсем не умею танцевать.
— Фу, какой пентюх! Почему не научились?
— Моя юность прошла в годы, когда для комсомольца считалось предосудительным танцевать. Случалось, что за это накладывали взыскание.
— Ну вы хоть поете?
— Не рискую.
— Значит, ни петь, ни целоваться, ни танцевать!
Олег Петрович опять развел руками.
— Стоп! — оживилась Афина Павловна. — Я вижу там шахматы, тащите их, пока мы трезвы.
— А вы разве играете? Я что-то не видел.
— Давайте, давайте, потом разберемся.
Пожав плечами, Олег Петрович очистил на столе место, расставил фигуры и закурил. Он никогда не занимался шахматами всерьез, но литературу почитывал, любил иногда поломать голову над этюдом, а нередко и выигрывал у случайных партнеров. Сейчас, играя белыми, он проводил хорошо знакомый ему дебют четырех коней и в душе посмеивался: «Посмотрим, красавица, поглядим, на сколько ходов вас хватит…»
К его удивлению, Афина Павловна делала ходы решительно. Нисколько не задумываясь, она уверенно переставляла фигуры, словно по намеченной заранее программе. Лицо у нее стало сосредоточенным и строгим, брови изломились у висков вверх к колечкам волос, не без умысла, конечно, выпущенных из-под кокетливой шапочки. После десятка ходов Олегу Петровичу пришлось призадуматься: в позиции противницы не обнаруживалось никакой слабины, дебют она отпарировала, как по учебнику, значит, он был ей знаком не хуже, чем ему. Олег Петрович сделал еще три ходя, подстраивая ловушку, но приманка не сработала.
Он опять задумался, а Афина Павловна, как бы от нечего делать, налила в рюмки из разных бутылок, откинулась на спинку кресла и принялась смаковать мускат, между тем как Олег Петрович все еще не мог ничего придумать. У него почему-то не возникало никакой идеи после того, как черные не приняли жертву пешки. Эта сдвоенная пешка стала его беспокоить, и ему вздумалось разменять слонов, чтобы освободить диагональ для ферзевой атаки. Это было очень опасно, потому что активизировало ладью черных, но разве партнерша вспомнит о ней, когда у нее слон под ударом!
Сделав подготовительный ход, он исподлобья взглянул на Афину Павловну и поразился переменой в ее лице. Голова пригнулась, брови выпрямились, и пропали ямочки на щеках. Сквозь приоткрывшиеся губы блеснул золотой зуб. Не раздумывая, она мягким кошачьим движением переставила правую ладью, и на Олега Петровича глянула теперь и впрямь Афина Паллада, торжествующая и уверенная богиня Победы.
«Чего это она возликовала, — удивился Олег Петрович. — Неужели все поняла?»
— Ну, конечно! — словно отвечая его мыслям, сказала она. — Белым мат через пять ходов.