Последний барьер

Дрипе Андрей Янович

Ступай забери из общежития свои вещи, и пойдем. Я знаю, что торжественность тебе не по нраву, поэтому все оформил тихо и без лишних разговоров.

Ноги приносят Валдиса в общежитие, руки быстро собирают скудные пожитки, в карман на груди ложится пачка писем матери и Расмы. В комнате никого нет, ребята

еще в мастерских, они придут только на концерт в честь родителей. Юноша обводит взглядом ряды коек со взбитыми подушками и аккуратно сложенными одеялами. Все это уже отошло в прошлое. Одеяло на его койке сегодня вечером так и не будет развернуто, он больше не услышит мычащего гудка на вечернее построение и не будет стоять в унылой черной шеренге. Киршкалн, как всегда, займет свое мосто перед строем, а Валдиса в нем не увидит. Воспитатель Киршкалн... И огромную радость чуть затемняет пятнышко грусти.

Не сон ли все это?

Они идут к проходной мимо школы; из двери как раз выходит Крум.

Валдис подходит к классному руководителю и во внезапном порыве хватает его ладонь двумя руками.

– Спасибо вам! Я был неправ тогда. Простите меня!

– Будь счастлив, Валдис!
– грустно смотрит на мальчика Крум.
– В тот раз, скорей всего, прав был ты. Ну да ладно! Может, напишешь мне когда-нибудь?

– Напишу.

В проходной Валдиса поджидает приказ об освобождении из колонии и сверток с одеждой.

– Они на улице, - шепотом говорит контролер Киршкалну и, повернувшись к Межулису, машет рукой.
– Живи как положено!

Клацает обитая железом дверь. Неподалеку на обочине дороги стоят две женщины и одновременно поворачивают головы на стук двери. Валдис на мгновение останавливается, и давешняя волна вновь вздымает его. И несет вперед.

Киршкалн останавливается и глядит,

как Валдис обнимает мать, как припадает к его груди Расма и тотчас, отпрянув, отворачивается и плачет. Киршкалн подходит, пожимает матери руку, оглядывает юношу и девушку и, тихо сказав на прощанье: "Теперь будьте счастливы!" - быстро поворачивается и уходит.

Хлопает дверь проходной.

– Не плачь! Что с тобой, Расма?
– шепчет Валдис.

– Почему ушел воспитатель?
– испуганно спрашивает мать.
– Разве тебе можно оставаться одному?

Валдис не заметил, как исчез Киршкалн. Сделав несколько шагов по направлению к проходной, паренек останавливается. Он стоит и глядит на дверь, на высокий забор, над которым извилась колючая проволока, затем оборачивается и глуховатым голосом произносит:

– Так вы тоже ничего не знаете?

– Чего - не знаем?
– Губы матери дрожат, и во взгляде Расмы испуг.

– Воспитатель вам разве тоже ничего не сказал?

– Нет! А в чем дело? Мы только получили телеграмму, что сегодня обязательно надо приехать.

Расма подходит к нему вплотную, и мать вдруг молитвенно складывает руки. Она глядит на сына и ждет, - что тот скажет, не стряслась ли какая новая беда.

– Я свободен, мам! Я свободен.

Пальцы Расмы до боли впиваются в его локоть, голова девушки льнет к плечу Валдиса, и сквозь смех и слезы она шепчет:

– Я это знала, я чувствовала. Придержи меня капельку! У меня что-то кружится голова.

Воспитатель Киршкалн из окна проходной видит, как три человека, взявшись за руки, идут по дороге к автобусной остановке.

– Сегодня ночью прибывает новый этап, - говорит контролер.