Последний барьер

Фрэнсис Дик

– Медленно работаешь, – заметил он.

– Да, сэр.

– Лошадей привезли часа три назад. Что ты все это время делал?

– Чистил трех других лошадей, сэр.

– Моих лошадей ты должен чистить первыми.

– Надо было подождать, пока засохнет грязь, сэр. Если она мокрая, лошадь как следует не вычистишь.

– Я сказал тебе утром: не огрызайся.

Он шлепнул мне по уху, которому уже досталось утром. Он чуть заметно улыбнулся. Игра доставляла ему удовольствие. Увы, я не мог сказать этого о себе.

Почуяв,

если можно так выразиться, запах крови, он схватил меня за куртку, прижал к стене и два раза хлестнул по лицу – сначала наотмашь, потом тыльной стороной ладони. А сам продолжал улыбаться.

Как мне хотелось дать ему коленом в пах, а потом – кулаком в солнечное сплетение! Однако я сдержался. Наверное, нужно громко закричать, завопить что-нибудь типа: «Не бейте!» – но я не мог заставить себя раскрыть рот, правда, что нельзя сказать, то можно показать, поэтому я поднял обе руки и, защищаясь, обхватил ими голову.

Он засмеялся и отпустил меня. Я сполз на одно колено и сжался в комок возле стены.

– Ты – самый что ни на есть трусливый заяц, даром что смазливый.

Я молчал и не шевелился. Он перестал глумиться надо мной так же внезапно, как начал.

– Вставай, вставай, – заворчал он. – Ничего я тебе не сделал. На тебя силы-то тратить жалко. Вставай и заканчивай с лошадью. Да смотри, чтобы она у тебя сверкала, как из магазина, не то будешь снова скрести дорожки.

Он вышел из денника и зашагал в другой конец двора. В душе у меня все кипело. Я поднялся и, опершись о дверной косяк, стал смотреть, как он идет по дорожке к дому Хамбера. Его, конечно, ждет сейчас хороший ужин. Кресло. Огонь в камине. Стакан бренди. Друг для беседы. Я подавленно вздохнул и снова принялся счищать грязь с лошади.

Потом был ужин: черствый хлеб и сыр. Он проходил под аккомпанемент идиотских шуток – как, мол, славно я сегодня поработал, а также подробных рассказов о вкусном обеде в Поссете, куда все они ходили перед вечерней тренировкой. Как они мне надоели, эти мои коллеги! Я забрался наверх по лестнице и сел на кровать. Там было холодно. Похоже, я достаточно натерпелся в конюшне Хамбера. И над моим человеческим достоинством здесь вволю поиздевались. Снова пришла в голову мысль, которая не давала мне покоя все утро: спуститься во двор, снять пленку с мотоцикла и вернуться в цивилизованный мир. А чтобы не мучили угрызения совести, можно возвратить Октоберу большую часть суммы, к тому же, разве я уже не сделал половину дела?

Я глубоко вздохнул. Я прекрасно знал, что никуда отсюда не уеду, даже если придется скрести эти дурацкие дорожки семь дней в неделю. Я опротивел бы сам себе, если бы сбежал от этого слегка экзотического образа жизни, но дело не только в этом. Доброму имени английских скачек угрожает не кто иной, как П.Дж.Эдамс, именно его безжалостные руки готовы погубить этот популярный спорт. Теперь я в этом уверен. Победить его – вот цель моего приезда в Англию.

И негоже сдавать позиции только потому, что первая встреча с ним оставила неприятный осадок.

За безликим именем на бумаге возник человек, и человек этот являл собой куда большую опасность, чем сам Хамбер. Хамбер был просто грубый, жадный, скверный и самовлюбленный тип, и бил он своих конюхов только с одной целью – заставить их скорее уйти. Эдамс же, причиняя боль, испытывал наслаждение. Блестящий, утонченный джентльмен – такова была внешняя оболочка, но под этой оболочкой скрывался необузданный дикарь. Хамбер, конечно, человек сильный. Но мозгом, двигательной силой этого дуэта является, безусловно, Эдамс.

В нем я видел соперника куда более опасного, умного, тонкого. С Хамбером я смог бы соперничать на равных. Эдамс повергал меня в ужас.

Кто-то начал подниматься по лестнице. Я думал, что это карабкается после субботней оргии Сесл, но в проеме показалась голова Джерри. Он сел на соседнюю кровать. Вид у него был подавленный.

– Дэн.

– Что тебе?

– Сегодня... в Поссете сегодня было плохо, потому что тебя не было.

– Правда?

На какое-то время наступила тишина – он пытался связать разрозненные мысли.

– Дэн.

– Что?

– Извини меня, ладно?

– За что?

– Ну, что я вроде смеялся над тобой, после обеда. Не надо было... Ты же меня на мотоцикле возил и вообще... Мне так нравится с тобой ездить.

– Не переживай, Джерри, все нормально.

– Другие-то подкалывали тебя, понимаешь, вот я решил, что и я должен делать, как они... Чтобы они... ну, чтобы взяли меня с собой, понимаешь?

– Понимаю, Джерри. Забудь об этом.

– А спина у тебя болит, Дэн?

– Болит немного.

Я был тронут – надо же, Джерри пришел извиниться.

– Давай почитаю тебе комикс, – предложил я.

– А ты не очень устал? – с надеждой спросил он. Я покачал головой.

Он вытащил комикс из картонной коробки, в которой держал свои нехитрые пожитки, сел рядом со мной, и я стал ему читать про обезьянку Мики, Берила и Перила, Юлия Козыря, злых ребят-гангстерят.

Наконец я забрал комикс у него из рук и положил на кровать.

– Джерри, какая из твоих лошадей принадлежит мистеру Эдамсу?

– Мистеру Эдамсу?

– Это хозяин моих охотничьих лошадей. Он приезжал сегодня утром на сером «ягуаре», в красноватом пальто.

– А-а, это мистер Эдамс.

– Ты что-нибудь знаешь о нем? – спросил я.

– Тут был до тебя один парень, Дэнис его звали, так мистер Эдамс его не любил, понимаешь? Он с мистером Эдамсом нахально разговаривал, правда.

– Вот оно что, – сказал я. Наверное, лучше не знать, что произошло с этим Дэнисом.

– Он здесь и трех недель не пробыл, – задумчиво произнес Джерри. – А последние два дня он почему-то все время падал. Даже смешно было, правда.