Последний бой
Шрифт:
Весь путь в Киль для меня слился в бесконечное страдание, когда уже болели даже ребра, от спазмов, когда организм пытался выжать из себя содержимое желудка, которого там не было и в помине. Мне специально варили бульон, чтобы я не сдох с голодухи. Наученный горьким опытом, я приказал купить много кур, которые квохтали все наше не самое длинное надо сказать путешествие. Но зато, когда сегодня зарубили последнюю курицу, Гюнтер, наконец-то, принес долгожданную новость о том, что мы почти прибыли на место, и через какие-то пару часов войдем в порт.
После этого известия нужно было во что бы то ни стало соскребать себя с койки, как-нибудь приводить
Грохот пушки с пристани заставил поморщиться, что за дурацкая привычка, палить в приближающийся корабль. И ведь знаю, что стреляют холостыми, а все равно определенная тревога присутствует, а вдруг будет не холостой? Вдруг заговорщик какой проберется, или не один заговорщик. Революция, мать вашу. И так удачно можно избавиться от нужной персоны, просто утопив ее прямо рядом с пирсом.
— Смотрите, ваше высочество, «Екатерина» здесь, — ко мне подошел Вяземский, которого я выпросил у Елизаветы. Александр Алексеевич меня полностью устраивал со всех сторон как мой представитель здесь в Гольштинии. Очень скоро нужно будет особо тщательно следить за своими тылами, и Вяземский, который весьма умело вел дела в Киле в прошлый раз, и уже знакомый с местными обычаями, вполне подходил на эту роль. Сам же Александр Алексеевич не был против подобного назначения. Я могу ошибаться, но у него в прошлый раз завязался весьма приятный во всех отношениях роман, и он, похоже, рассчитывал на его продолжение. Вот у меня роман как-то не сложился, но, не буду вспоминать о грустном.
— Интересно, кто на ней сюда прибыл? — Криббе стоял рядом со мной, словно боялся, что я завалюсь на палубу от истощения, вызванного этой проклятой морской болезнью.
— Наумов, кто же еще? — ему ответил Федоров, с любопытством смотрящий на корабль, мимо которого мы проплывали. — Наверное, ждут, ваше высочество.
На пристани действительно столпились встречающие, хотя послание было передано одному Наумову. Передал его гонец, отправившийся с Румянцевым. Пока Петька бражничал в Мекленбурге, гонец благополучно достиг Любека, где и передал послание расквартированному там вместе со своим полком Игнату Наумову. В послании не было ничего особенного, никакой конкретики, просто то, что я собираюсь приехать, даже предполагаемой даты не было указанно, потому что я сам понятия не имел, когда именно прибуду в Киль. Но Игнат решил меня подождать и пригнал сюда «Екатерину», которая была отдана в его распоряжение, после того, как договор об аренде герцогства подписали в трехстороннем порядке: я, Елизавета и император Священной Римской империи.
Вообще я получал крайне скудные данные о моей вотчине. Всего пара ежегодных отчета от герцога Фридриха Вильгельма Гольштейн-Зондербург-Бекского, выполняющего роль этакого генерал-губернатора, да пара отчетов от его сына тоже Фридриха Вильгельма. В последнем сынок сообщал, что ему удалось решить все проблемы и на верфях Любека был заложен первый корабль.
Сейчас же мы подошли уже достаточно близко, чтобы я сумел рассмотреть стоящих на берегу людей. Фридриха Вильгельма младшего я узнал сразу, также, как и Наумова. Остальные господа знакомы мне не были. А еще я не увидел Фридриха Вильгельма старшего, хотя, очень может быть, что дела призвали его в противоположный конец герцогства. Но в это верилось с трудом, потому что никто в своем уме не попрется куда-то, если будет точно знать о приезде
Пока я вяло размышлял о том, что же могло заставить герцога не прийти на пристань для встречи, корабль причалил и наконец-то установили трап.
Сойдя на землю, я повернулся к Криббе.
— Скажи, Гюнтер, это будет выглядеть совсем нездорово, если я сейчас упаду на землю и начну ее целовать, воздевая руки к небесам?
— Эм, советую вашему высочеству так не делать, — после глубокомысленного молчания ответил Криббе.
— Значит, совсем нездорово, — я вздохнул. — Собственно, я так и думал.
Тем временем, группа встречающих вышла ко мне навстречу.
— Ваше высочество, такая радость, видеть вас здесь, — я все-таки узнал этого коротышку. Он один из членов городского совета. Во всяком случае, был им, когда я уезжал. Теперь же, похоже, ему удалось дослужиться до лидера совета. Как же его зовут? Нет, не помню. Ну и ладно, все равно кто-то к нему обратится, тогда и узнаю, а нет, так вон Наумов стоит, в крайнем случае, у него спрошу.
— А уж как я рад, просто словами не передать, — я улыбнулся ему и тут же посмотрел на Фридриха Вильгельма. — Что-то случилось? Я не вижу здесь вашего отца.
— О, до вашего высочества еще не дошли печальные известия, — Фридрих Вильгельм грустно хлюпнул носом, показывая, насколько сильное горе поразило нас всех. — Мой отец две недели назад скончался. Увы.
— Мои соболезнования, — я успел перехватить быстрый взгляд, который бросил Наумов на сына покойного. Что у них тут происходит? — Я помню, его терзала серьезная болезнь, да и ваш отец был не молод. На все воля Божья, но нам его безусловно будет не хватать, — так и кого мне поставить на его место, вот в чем первейший вопрос, к тому же, наверное, безутешного сыночка, другой кандидатуры у меня под рукой нет. Да и обещал я ему эту должность, когда отца настигнет весьма закономерный исход.
— Благодарю, ваше высочество, — Фридрих Вильгельм опустил голову и тяжело вздохнул. Хорошо еще слезу не пустил, а то ведь я все ждал, когда он это сделает. Но подобный жест был бы настолько явным перебором, что ему не поверил бы и новый глава городского совета Киля, как же его все-таки зовут? Да и я прекрасно помню, как Фридрих Вильгельм отзывался об отце в нашу первую с ним встречу. Он только смерти ему скорейшей не желал, а, может быть, и желал, я уже не помню дословно, о чем мы говорили. Тут скорбящий поднял голову и сказал. — Хоть отец и страдал от ряда тяжелых заболеваний, но он мог бы еще пару лет точно протянуть, ему хорошо было у моря. Он погиб в результате несчастного случая.
Та-а-ак, надеюсь его не кабан растерзал. Здесь точно что-то творится, и что-то чрезвычайно странное, потому что Наумов молчит, не пытаясь что-то сказать, хотя точно что-то знает.
— Ваше высочество, — о, вот и командир полка, оставленного мною здесь решил со мной пообщаться. — Разрешите представить вам Герхарда фон Дюваля, посланника к вам от его величества короля Фридриха Прусского, — и он указал на того самого типа, которого я не мог вспомнить, несмотря на прикладываемые усилия.
— Вот как, — я заговорил, растягивая слова. Сам не понимаю, что заставляет меня так делать, но каждый раз начинаю растягивать гласные. Учитывая, что мы говорили сейчас по-немецки, это звучало как минимум странно. — И что же делает здесь посланник его величества в то время, как его страна ведет войну с моей?