Последний бросок на запад
Шрифт:
Емельянов шел легко, словно и не было у него на плечах тяжелого рюкзака — тетка Златы побеспокоилась и надавала им, кроме денег, еды и одежды.
«Все-таки хорошо было пару деньков передохнуть», — подумал Дима.
По совету тетки они лесной тропинкой срезали пару километров и вышли на шоссе, ведущее на юг уже за чертой города Зелена-Яма. На обочине, освещенные луной, стояли три человека и разговаривали.
— Не надо лишним людям попадаться на глаза, — прошептал Дмитрий.
Девушка
— Мне страшно.
— Не бойся, нас с дороги никто не увидит, мы же в темноте…
До тех троих было метров десять, не больше. Говорили по-сербскохорватски и по-французски. Кажется, один из них был переводчиком.
Голос высокого показался Емельянову знакомым. Очень знакомым. Слишком знакомым. Тот человек поднес зажигалку к сигарете, осветив на секунду пламенем свое лицо. Он! Бородку отрастил, сука…
Дима бесшумно скинул на землю рюкзак, нащупал за пазухой короткий автомат. Злата со страхом смотрела на своего возлюбленного.
Люди на дороге пожали друг другу руки и разошлись: двое в сторону города, Чернышев — на юг.
— Подожди меня здесь, — шепнул Емельянов Злате. — Я скоро вернусь.
— Что случилось?
— У меня, кажется, появилось одно дело…
— Куда ты?.. — испуганно спросила девушка. — Не ходи, я боюсь одна.
— Подожди меня здесь! — холодно повторил Емельянов. И крадучись, словно кошка, пошел за одиноким человеком.
Чернышев в отличном настроении мурлыкал себе под нос какой-то мотивчик. Потом остановился и, поставив сумку с деньгами и автоматом на дорогу, нагнулся, чтобы завязать на ботинке шнурок. Приблизившуюся к нему тень он заметил слишком поздно. Схватился за сумку…
— Ну вот и встретились… — сказал Емельянов, когда приставил к затылку Чернышева ствол автомата.
Вадим вздрогнул.
— Теперь ты медленно, плавно отпустишь сумку. Там, конечно, оружие? — продолжал Емельянов. — Так, молодец! Теперь можешь повернуться… Ага, дрожишь? Правильно делаешь! Потому что такой ублюдок, как ты, никогда не сможет умереть, сохраняя достоинство…
— Н-н-не уб-б-бивай м-меня! — взмолился Чернышев, падая на колени.
— Не убивать? Это почему же?
Вадим молчал — настолько страх перед расправой за предательство парализовал его.
— Ты бы сказал что-нибудь, Вадик. Может, полегчает, — с издевкой Дима повторил те же самые слова, которые, брызгая слюной, кидал ему Чернышев во время последней встречи. Только на этот раз роли поменялись. Теперь в роли смертника выступал сам рижанин. — А ты будешь гнить здесь в земле. Да и то если похоронят, — вновь процитировал он Чернышева. — Твои слова? — Емельянов ткнул стволом в лоб предателя.
— Не убивай меня! — наконец нашел в себе силы заговорить Чернышев. — Не убивай, я тебе заплачу… Я тебе очень много заплачу… У меня много денег… — Вадим стал доставать из карманов пачки долларов и совать их Емельянову. — Бери, это все тебе… Это очень большие деньги, на всю
— И сколько человек ты убил и предал для того, чтобы получить эти бумажки?
— Нет-нет, я никого не убивал… Это случайные деньги… Бери, не бойся… Это все тебе…
— За деньги спасибо, они мне пригодятся, а вот тебе все равно придется умереть…
Прозвучавшая в ночной тишине короткая автоматная очередь заставила Злату испуганно вздрогнуть.
А Емельянов не спеша нагнулся и стал подбирать разбросанные по земле деньги.
«Откуда у него столько долларов? — подумал он, заглянул в сумку и увидел там, помимо оружия, еще деньги. — Да здесь, поди, несколько сотен тысяч… Деньги большие, хорваты не могли ему столько заплатить…»
Он распрямился, закинул сумку на плечо. Глубоко вздохнул. Посмотрел на труп бывшего армейского дружка и плюнул на него.
Емельянов испытывал большое облегчение. Не потому, что разбогател и теперь проблемы с дубровническими контрабандистами решались сами собой. И даже не потому, что исполнил свою месть и наказал предателя.
Облегчение от того, что руки снова делали привычное дело — держали автомат.
Он быстрым шагом направился к Злате.
— Ну где ты так долго был! — набросилась она на него. — Я так боялась, а тут еще эти выстрелы… Кто это стрелял?
— Я. Свел старые счеты…
— С кем?
Емельянов, который все еще был в возбуждении, скупо ответил:
— Какая разница? Пошли, путь предстоит долгий. — Дима включил фонарик и под его светом стал складывать вещи в один мешок.
— Откуда у тебя еще один автомат? Деньги? Что произошло? — не отставала от него Злата.
— Я же говорю, свел старые счеты, — повторил Емельянов.
— С кем?
— Неважно, — вздохнул Дима и обнял ее за плечи. — Возможно, теперь все наши с тобой неприятности останутся позади…
Эпилог
…Кое-где дымились развалины жилых домов, в воздухе нестерпимо пахло гарью. Только что Тузла, сербско-боснийский город, пережил налет авиации. К небу жирными хлопьями поднимался удушливый дым. Однако высокого человека со спортивной фигурой, идущего в сопровождении девушки между развалин, это ничуть не смущало — по всему было видно, что к подобному ему не привыкать.
— Ну, сейчас поговорю с этим долбаным журналистом — и все, — произнес он, поправив камуфляжную форму.
— Долго? — девушка испуганно посмотрела на него.
— Как получится. Надо передать привет родине, мать ее…
Человеком, столь безбоязненно идущим по разгромленным сербским позициям, был Дмитрий Емельянов, его спутницей — Злата Новак.
Давно были забыты планы перебраться в Италию. Дубровник оказался под сербским обстрелом. Как-то совершенно естественно Дмитрий примкнул к сербскому отряду, совершившему дерзкий рейд к морю. И вот теперь, в конце лета, оказался на севере Боснии в разгромленной Тузле.