Последний человек из Атлантиды
Шрифт:
Трон стоял у стены, сплошь выложенной одними изумрудами, разные оттенки которых составляли сложный узор. Это была в буквальном смысле изумрудная стена; она была отделена от капитальной стены коридором, в котором помещались светильники. Свет их проникал сквозь изумруды, производя необычайный световой эффект.
Царь был предупрежден уже о восстании. Церемония приема была затянута, чтобы ко времени ее окончания порядок на Священном Холме был восстановлен: приезжие цари не должны были знать о восстании. Это было тем легче сделать, что в Изумрудный Зал не проникал никакой звук с поверхности земли.
Но
Прежде чем подоспели на помощь горному фронту воины, снятые с поля сражения у канала, Адиширна и Кривой овладели дворцом. Звук мечей уже послышался в соседнем зале. И вдруг вооруженные рабы ворвались в Изумрудный Зал. Почетные караулы царей и сами цари принуждены были пустить в дело мечи.
Только Гуан-Атагуераган восседал еще на престоле с величавой неподвижностью статуи и наблюдал за битвой. Но в душе его было смятение. Дворцовая стража и цари дрались с мужеством отчаяния, но ряды их редели с каждой минутой… Смерть смотрела в глаза царя Атлантиды…
В то мгновение, когда падали последние защитники дворца, царь вдруг вспомнил о возможном спасении. Он хотел гордо встретить смерть, как подобает царю Атлантиды. Но мысль о спасении заставила его сбросить маску величия. Быстро сбежав по ступенькам трона, он вынул тяжелый бронзовый меч, крепко сжав рукоятку, усыпанную бриллиантами, и с размаху разрубил изумрудную стену. Несколько ударов образовало проход в стене. Крупные изумруды, как горох, покатились на мозаичный пол. Царь бросился в образовавшийся проход. По его пятам к проходу кинулось несколько рабов.
Вдруг один из рабов, увидев крупные изумруды, наклонился к полу, стал пригоршнями собирать их, засовывая в рот и за панцирь. Другие рабы, с разбегу, налетели на него и упали. Куча тел заслонила проход.
Царь бежал…
Пылающий гневом Кривой подбежал к замешкавшимся у разбитой стены рабам и стал избивать их. Адиширна потрясал мечом и призывал к порядку. Ничего не помогло. Не видя больше противника, толпы рабов рассеялись по залам дворца и занялись грабежом. В кладовых нашлись громадные амфоры с вином. Вино наливали в вогнутые щиты, и, истомленные зноем и битвой, рабы жадно пили и тут же падали от опьянения…
Восстание потерпело поражение. Армии рабов были оттеснены в горы и рассеяны в лесах. Акса-Гуаму удалось спастись: ценой собственной жизни его спас ученик Верховного жреца Крицну, который укрыл его во дворце.
Рабы хотят расправиться с Акса-Гуамом, но Ата, жертвуя жизнью, спасает его. На заседании Верховного Совета царь Атлантиды требует жестокой расправы с восставшими, но Верховный жрец убеждает его отказаться от этого намерения: Атлантида обречена, она должна погибнуть от страшного землетрясения, уже были первые подземные толчки, и надо спасаться, пока не поздно. Царь вынужден согласиться. Начинается строительство флота. Царь и жрецы первыми покидают обреченный материк. Перед их отъездом выясняется, то дочь царя Сель пропала.
“ЗОЛОТОЙ
Акса-Гуам поправлялся медленно. Он долго бредил восстанием.
Наконец лихорадка оставила его.
— Ну что, сынок, ожил? — ласково спросил его дедушка Гуамф.
Акса-Гуам посмотрел вокруг. Он лежал в старой шахте. Слабый свет виднелся со стороны входа.
— Три недели я тебя берег в этой мышиной норе от ваших ищеек. Первое время очень опасно было. Ну, теперь у них столько забот, что не до тебя. Адиширна был. Тайком пробрался. Зовет в лес. Говорит, хорошо у них там!…
Акса-Гуам ушел к Адиширне, как только позволили силы. Гуамф проводил его. Ночью, тайными тропами пробирались они среди гигантских стволов,поднимавшихся ввысь, как колонны храма. Когда-то, в старину, эти стволы и брали для колонн. Теперь они шли на постройку кораблей.
— Ну и проказник внук мой! Такую штуку выкинул, что… Да вот сам увидишь! — болтал дедушка Гуамф и смеялся беззубым ртом.
Среди стволов, у пещеры, показалось пламя костра. Когда путники подошли ближе, они увидели Адиширну, который жарил на вертеле горную серну.
— Ого-го! — закричал дедушка Гуамф.
Адиширна вскочил и схватился за меч. Но узнав Акса-Гуама и деда, он бросился к ним навстречу.
Акса-Гуам дружески поздоровался с ним.
Вдруг, привлеченная их голосами, из пещеры вышла женщина.
Акса-Гуам взглянул на нее и отшатнулся, пораженный неожиданностью.
— Царевна!… Сель!…
— Да, это она, — сказал Адиширна… — Моя жена!… — прибавил он с радостным смущением.
— Но почему ты здесь, Сель?…
Все расположились около костра, и Адиширна рассказал Акса-Гуаму историю похищения Сель “крылатым драконом”. Этим “драконом” был сам Адиширна. Он решил во что бы то ни стало похитить Сель. Проникнуть через дворец ему не удалось. Тогда он рискнул на последнее средство. Достал канат, укрепил его на вершине горы, над Соколиным Гнездом, и спустился по канату к балкону Сель. Канат оказался коротким: до балкона не хватало всего каких-нибудь два локтя. Адиширна поднялся по канату, привязал конец его у ступни ноги и бросился вниз головой. Протянутые руки достали до рук Сель. Привыкшая к физическим упражнениям, сильная и ловкая, Сель сама поднялась по канату, а вслед за ней и Адиширна. Чтобы избавить няньку от царского гнева, Адиширна успел крикнуть ей о “крылатом драконе”, который похитил царевну.
— Так удалось мне сорвать недоступную розу Золотых Садов, — закончил он рассказ, весело взглянув на Сель.
Акса-Гуам не понял этих слов, но Сель ласково улыбнулась Адиширне в ответ.
Дедушка Гуамф зашевелился.
— Ну, дети, мне пора… Цальна, наверно, давно уже ворчит. Навещайте старика! А когда отчалят все корабли, спускайтесь с ваших гор. Здесь хорошо, да больно холодно… Жрецы говорят, что Атлантида погибнет в огне. А я так не очень им верю! Ну, погремит, потрясет, тем дело и кончится. Мало я па своем веку этих подземных толчков пережил! Земля прочно построена. Поверьте мне, старику!… Да хранят вас боги!…