Последний день лета
Шрифт:
Пешая прогулка успокоила нервы. Интересно было жить около исторического центра города: никаких автомобильных пробок, суеты часа-пик, ожидания общественного транспорта. До работы – пять минут, до университета – пара остановок на трамвае. В связи с этим появлялось немного «лишнего» времени. Оказалось все просто – уехать из общежития, сменить район проживания, забыть привычные маршруты. И как будто попал в другой город или сменил имя – жизнь легко наполнялась новым, являя больше «степеней свободы». Гуляя по улице, вспомнил, как познакомился со своими пассиями. Анфиса пригласила на восьмое марта к коллегам по работе:
– Оленина убили… Это Оленина убили, – говорила одна.
– Нет, Оленского. Или Ленского? – задавала вопрос другая.
– Онегина! –
– Да, Онегина! – подхватила четвёртая.
– Я тоже читала Пушкина! – вставила пятая.
– Олейнина? – спрашивала у себя шестая.
– Нет, не Онегина, Ленского. Я ходила на оперу! – закончила эту тему седьмая.
Праздник набирал обороты. Комната общежития в цоколе пятиэтажного кирпичного дома. Я сидел на чьей-то не заправленной кровати. Передо мной был стол, заставленный пластиковыми полторашками пива, водкой, очень нехитрой закуской.
– А я в последнее время «Мастера и Мазгариту» перечитывала! – продолжала седьмая.
Речь неожиданно и совершенно беспричинно зашла о книгах, почему-то все стали вспоминать яркие события, связанные с этим. Я разлил девушкам коньяку, который принёс с собой, и продолжил слушать.
– Я «Войну и мир» с удовольствием перелистывала, – поддержала беседу третья.
– А я ещё в школе открыла эту книгу, прочитала эпиграф на французском, ничего не поняла, закрыла и в руки больше не брала! – раскрасневшись от выпитого говорила вторая.
– Ты студент какого фака? – спрашивала меня четвёртая.
Отвечать смысла не имело. Через несколько минут мои собеседницы узнали, что я в данный момент занимаюсь ремонтом мобильных телефонов, каждая из семи, как по команде, достала свой сотовый и стала тыкать им в меня:
– Что-то глючит! – говорила первая.
– А у меня корпус треснул! – продолжала вторая.
– Джойстик не работает вниз и вправо! – не унималась третья.
– А как настроить Интернет? – спрашивала четвёртая.
– А это хороший телефон? – заглядывала в глаза пятая.
– А сколько будет стоить заменить динамик? – шестая и седьмая были заодно.
– Заходите ко мне на истфак, для вас всё бесплатно!
Общество семи симпатичных медсестер… Я схватил одну из них, ту, что пригласила, и потащил «курить» в ванну.
С Викой мы познакомились несколько раньше. Я сидел на бетонном бордюре, перебирая в кармане сто восемь косточек четок, думал о том, где бы раздобыть денег. Черный макинтош, синие джинсы и «мэддоги» на ногах. Выглядел антипозитивно и совсем не по-весеннему. Бритоголовый парень с отсутствующим взглядом, вряд ли кто-либо захотел бы познакомиться. Но во всем коричневом, словно со строк одного из моих стихотворений, стройная, высокая, подошла девушка:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, – робко ответил я.
– Не пугайтесь! – с улыбкой продолжала она, – Давайте мы с вами сейчас обменяемся какими-нибудь вещами. Вы отдадите свое что-нибудь ценное, я вам – свое.
Солнце кидало лучи на сырой асфальт, грело черный макинтош. Я поднял голову рассмотреть собеседницу, растерялся от столь нестандартного предложения, вспомнив, что нет у меня ничего ценного. Наблюдая мое замешательство, девушка достала из сумочки яблоко. Ничего не оставалось, как полезть рукой в карман и нащупать там лишь четки. Отдал их в обмен на яблоко. Она ничего более не сказала, развернулась и пошла прочь, быстро удалялась в направлении автобусной остановки. Средней длины коричневые волосы, карие глаза, бледно-розовая помада губ, коричневый плащ, телесного цвета чулки, высокие коричневые сапоги на каблуках. Возможно, следовало бы ее окликнуть: «Девушка! Постойте! Я как раз собирался пообедать, не составите компанию?» Но я не сделал этого, посмотрел на яблоко и подумал: «А может быть, оно отравленное?» Конечно, отравленное, библейский сюжет – она отдает ему плод с дерева познания, потом их вместе изгоняют из рая! И откусил. Позже мы с Викой узнали друг
Вернулся. Квартира встретила меня дымом сигарет, подруги выкурили не по одной. Девушки сидели по разным комнатам, не разговаривали друг с другом, не ругались и не выясняли отношений. Это меня обнадежило, собрал их на кухне, достал бокалы, откупорил бутылку, предложил выпить. После стресса всем нам троим было не устоять перед алкоголем. Анфиса так и не переоделась с работы, была в черных джинсах и голубой кофте, Вика надела длинную юбку и темную водолазку. Я же так и остался в спортивных брюках. Напряжение не улетучилось, пришлось рассказывать смешные истории о клиентах с работы. Первая бутылка «ушла» за пару минут, откупорил вторую. Анфиса достала из холодильника мясо, разогрела ужин. В музыкальном центре играл диск с расслабляющими мотивами, что привез когда-то с моря. Быстро закончили вторую, достали медицинский спирт. Девушки все-таки разговорились. Я сидел на широком подоконнике и курил, разбавляя для них спирт апельсиновым соком. Разливал по стаканам и рассказывал какую-то ерунду, лишь бы «забить» мозг, отвлечь, ну и, конечно, настроить спутниц на определенную волну. Хитрый план созрел в голове. Я подозревал, что тот коктейль чувств, любви и ненависти, который каждая испытывала, можно варьировать, чуть-чуть меняя ингредиенты. Как будто бы подмешивал в спирт с апельсиновым соком какое-то колдовство. Некий секретный компонент своего эго. И если прошлый час был часом ненависти, то следующий час должен был стать часом любви, самое главное сломить последнюю оборону – снять со всех одежду.
И мы оказались втроем под одним одеялом. Ночь закрутилась в бешеном ритме. Ложишься на одну, одновременно целуешь другую, потом меняешь их местами. Девушки вместе покрывают тебя поцелуями, горячие губы скользят по лицу, телу. В общем, все как в нормальном немецком порно… Первой не выдержала Вика, второй «кончила» Анфиса, и уж потом, как у настоящего жеребца…
Девушки спали. В окно врывалось молочное небо ночи. Я повернул руку, посмотрев на люминесцентные стрелки часов, двенадцать, понял, что теперь все будет по-моему, весь мир будет по-моему…
Глава: Карлов мост
Я прикоснулся ладонью к медной плите. Пока думал, какое бы желание загадать, рассмотрел рельеф, сценка из средневековой жизни: в центре – Карлов мост, стражники с копьями перекидывают в реку через бордюр чье-то тело (это Ян Непомуцкий), на заднем плане Прага, Вышеград, в левом верхнем углу грозные облака, в которых можно угадать что-то живое, взгляд с небес. Внизу – река Влтава, женщина, сидящая на деревянном ящике, ребёнок и рыцарь. Мученик изображен в перспективе, маленьким, поэтому туристы трут ладонями женщину, затем вспоминают, что прикасаться нужно к Яну, трут его и загадывают желание. Я приложил ладонь к медной плите и на мгновение закрыл глаза.
Средневековье – тёмное время. Ведьмы, разорившиеся рыцари, эпидемии, договор человека и дьявола, инквизиция. Что-то покрытое тайной, мраком, канувшее в лету, не подлежащее подробному логическому анализу. Но это время явило многих святых. «Святых? – скажите вы, – но они же католики!» Как выяснилось, небеса, в отличие от людей, не делят нас на католиков и православных.
Пражская весна, март 1393 года, ночь, группа людей, среди которых можно было угадать стражников, чиновников, достали из мешка человеческое тело и бросили его с моста во Влтаву. Горожане спали, ночь прятала в облаках обрывки луны, человек исчез в полной воде, преступники ушли в сторону Староместской площади.