Последний дом
Шрифт:
Чего особенного... Так и не понял.
А про кота под лестницей забыл ему рассказать!..
*** Вхожу в дом и тут же смотрю направо, под лестницу - там никого.
Знаю, что пусто, и все равно каждый раз бросаю взгляд. Посмотрю, и сворачиваю к себе, мне наверх ни к чему.
Много лет тому назад под лестницей в темном углу появился большой серый кот. Пришел откуда-то, и уселся. Никто его не заметил, кроме меня, он с темнотой слился. А я увидел, конечно, - глаза!.. День сидел, и второй... Как неживой, не шевелится. Я пытался с ним поговорить, даже не смотрит... Потом начал понемногу оживать... уходит,
Я хотел его в квартиру пригласить, он не пошел. Тогда притащил ему ящик, постелил тряпочку... Он обрадовался, прыгнул, обнюхал... Признал место, и так жил до весны. Начал ходить вокруг дома. Феликс не возражал, видит, что старик. Коты это сразу замечают, делают выводы.
А в начале апреля начал исчезать - на день, на два... Однажды не вернулся. Не нашел его ни на севере, ни на юге. Не хочу думать о плохом. Наверное, дальше пошел. Я знаю, так бывает с котами. И с людьми.
Сколько лет прошло, а вот как войду в дом, сразу направо смотрю. Не то, чтобы жду... И не просто привычка. Я не странник, я их жалею. Как ему было помочь?.. Пусть бы жил со мной, я бы его кормил... Нет, ему нужно было взял и ушел.
А я ему имя дать хотел. Это непростое дело, не сразу получается. Так и исчез без имени.
И все равно - помню.
А Генке рассказать забыл.
*** Он как-то говорит:
– Я понял, как вселенная устроена, и почему у нас не получилось.
Я удивился, он еще и философ. Вообще-то он полуеврей. Я случайно узнал, меня спросили:
– Что ты с ним якшаешься, он же полуеврей...
– Ну, и что?..
Ничего не ответили, посмотрели как на идиота.
Он алкаш, какой он полуеврей! Они не пьют, мама говорила - избранный народ.
Как-то спросил его:
– Гена, ты алкаш... сам говорил, не обижайся... А сплетничают, ты полуеврей...
– Я русский полуеврей. Свободно могу быть алкашом, и пикнуть не посмеют.
Он смелый был человек.
– Как крымский татарин?..
Он засмеялся:
– Нет, как птица-носорог.
Но я отвлекся, он мне про Вселенную говорил. Что мы приходим из черных дыр. В них все живое образуется, вырывается на простор... и обратно падает, когда устает жить. Из одной дыры вылетели путем взрыва, в другой исчезнем. Пока летим, вся жизнь и происходит. Весело, безмятежно блеснем, сверкнем, и затухаем. Любим, страдаем, боимся, ненавидим... и все в полете кратком...
– Но еще не закончена игра. Еще посмотрим, кто кого...
– он говорит.
– Какая игра?..
– Тот, о ком я думаю, должен победить. Тогда он порядочный мир построит, разумный, добрый...
– Конкурс у них?..
– Соревнование... или борьба. Но больно уж затянулось дело, сил нет ждать.
– Так ведь жизнь налицо...
– По ошибке возникла. Обыграли одного, а он им назло дыру утащил. Несет в рукаве, а она возьми да преждевременно взорвись... Дело пущено
– А эти что, недоигравшие?..
– Думаю, не подозревают. И вообще... мы для них событие местного значения.
Вот так так... значит, местного значения...
Он человек веселый, бесшабашный был, а философия печальная.
А я без философии жил, зато без печали дня не сумел прожить. По-моему, в каждом лице, человек то или зверь, печаль клубится. Оттого, что являемся на свет. Иногда мне кажется, счастливы должны быть те, кто не родился. Только, что они могут о себе узнать?.. Нет у них имен, не вижу лиц... Жизнь для того и есть, чтобы обо всем узнать, другого способа нет. Так что без печали, пожалуй, не обойтись, если суждено жить...
– Глупость это, всех жалеть, - Генка говорил, - на весь свет ни жалости, ни любви не хватит.
– Все равно, жалко всех.
– Ну, ты истинный дурак...
– Почему это?..
– Обиделся... Дураком почетно быть. Умный стыдится глупости, а дурак никогда. Вот и задает дурацкие вопросы. А потом умный хлопает себя по лбу "как это я не догада-а-а-лси-и-и..."
Вспомнилось, а зачем, не знаю... Когда человека нет, каждый разговор вспоминаешь, хочешь найти в нем смысл.
*** Люди в жизни, почти все, теряются, мельчают. Защищаются мелочами. Мыслимое ли дело, в вечной пустоте, в кромешном мраке, лететь, не зная куда... Как не пожалеть...
Одних жалеешь потому, что жизнь трудна для них, другие лучше той жизни, что досталась... а третьи... их жаль потому, что сами себя не жалеют, будто им десять жизней дадено.
Но есть такие, кто проходит свой путь просто и достойно, они всегда интересны мне. Делают то, что могут и умеют, не делают, что противно или не под силу. Редкие люди так живут. И многие звери. Оттого я люблю зверей. И завидую им.
Но и в них своя печаль, и загадка.
Для меня загадкой был пес родной. Сто раз на дню прохожу мимо его угла, и все равно - нет-нет, да обернусь!.. Вдруг увижу глаза его, карие, яркие... и печальные.
Отчего он не любил меня?..
Я его любил. Что может быть печальной невзаимной любви?.. Когда ее нет вообще, еще печальней. Но не так больно, поэтому многие мечтают не любить. Страх боли, я понимаю. Он страшней, чем сама боль. Как страх смерти, он самой смерти страшней.
Вообще, я собак не очень... Заглядывают в глаза, постоянно ждут чего-то, требуют внимания, это тяжко. Я люблю самостоятельных зверей, чтобы свои дела... например, котов. Некоторые думают, коты привязаны только к месту - нет, не понимают их! Свои дела у них есть, конечно, но главное они не покажут тебе. Что ты им дорог. Характер такой. Они свободны - и ты свободен.
Нет, я всем собакам рад, кормлю, если попросят, но у себя дома... До Васи не было.
Но Вася особый пес, он по характеру настоящий кот был. Иногда я думал, что вовсе ему не нужен. Целыми днями лежит в углу, молчит. И все-таки, он мой единственный друг среди собак. Знакомых много, и приятелей тоже, я общительный для них, но друг только один.
Хотя он меня другом не считал.
Ну, не знаю, не знаю, может ошибаюсь я...
– Вася, - спрашиваю, - за что ты меня не любишь?
Привязан, конечно, столько лет вместе, но любви... Никакой.