Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
ГСН «Гарпун» наводились индивидуально. Между ними не было никакого согласования по распределению целей. Каждый миникомпьютер в головке наведения выбрал самую большую мишень. Точнее их было два, самых крупных отражённых сигнала вернувшихся в возбуждённую близостью цели головку самонаведения ракеты.
В последний момент, наблюдая за воздушными эволюциями вражеских самолётов, видя бесполезность стрельбы на таком весьма удалённом расстоянии, ведомый лишь интуицией вице-адмирал Ибо Такахаси резко повернувшись к капитану, бросил:
— Прикажите задрать стволы зенитных орудий и пулемётов вверх. Наблюдателям — всё внимание на низколетящие скоростные объекты.
Команда была немедленно продублирована.
Понимая озадаченность старшего офицера,
— На ваш взгляд, чем они по нам пальнут?
Тот быстро сложил в уме «дважды два», кивнул головой:
— Борта у нас толстые. Главная палуба слабее. Если «Гарпун», то менее защищены оконечности, — предположил капитан.
— Даже если противник изучил наши слабые стороны, думаю ракеты будут метить, выбирая центральное направление. «Томагавки» будут грызть наши борта в районе цитадели. Будем надеяться, что броня выстоит. А вот «Гарпун»…. Б?льшую опасность представляет удар сверху, — ткнув, пальцем в потолок, сказал адмирал, — вы не помните, этот проклятый «Гарпун» в режиме атаки, на какую высоту делает «горку»? Именно в это время ракета наиболее уязвима. Необходимо установить точные углы наводки орудий и время установки взрывателя снарядов.
Видя что старпом не в силах вспомнить, Такахаси схватил папку формуляра и лихорадочно перелистывая и выискивая нужную страницу, прервал его:
— Стоп! Наводчики-операторы «поста 94» стопроцентно прорабатывали этот вариант. Срочно свяжитесь со старшим офицером БЧ 94.
Отданный в последний момент приказ помог лишь отчасти. Наблюдающие с биноклями за водной гладью самые глазастые матросы, увидели приближающиеся ракеты всего лишь за шесть секунд до их выхода в режим атаки. Но хоть успели указать направление, и артиллерия ПВО по возможности укрыла небо над линкором хлопками разрывов зенитных снарядов, максимально нашпиговав его осколками и шрапнелью.
Изменить траекторию полёта ракет — бешеное стремительное пикирование, и уж тем более остановить неприцельным пушечно-пулемётным огнём было невозможно. Попадания зенитных снарядов несли исключительно случайный характер. И всё же. Десять воздушных торпед пикируя, с минимальным интервалом, окунулись в череду разрывов зенитной преграды, с визгом проскальзывая меж осколков и летящих навстречу снарядов и пуль скорострелок. Лишь две ракеты не достигли цели. Одна, пройдя в метре от разрыва 127-мм снаряда, с изорванной в хвосте обшивкой, фонтанируя в бок из прорехи раскалёнными газами, выписывая в воздухе кренделя, встряла в воду в паре десятках метров от корабля, выдав облако пара. Вторая поймала 252 грамма трассирующего снаряда со скорострелки левого борта линкора, чиркнувшего неглубокой бороздой по зализанной головке самонаведения. Но получившие сотрясение (эдакий баллистический шок) электронные мозги ракете уже были не нужны. Не потеряв общего направления, тем не менее отклонившись на метры, «Гарпун» разорвался у борта, подняв фонтан воды, не причинив вреда толстому металлу.
Как не норовили ГСН ракет целиться аккурат в центр крупной, вытянутой на 263 метра мишени, двадцать семь узлов полного хода, попытка маневрирования тяжёлой махиной, и всё те же частые белые бутоны разорвавшихся зенитных снарядов, долбящих ударной волной и баллистическими встрясками по курсу пикирующих огнехвостых сигар, внесли некоторый разброд в концентрированный удар.
Первое попадание пришлось в переднюю мачту надстройку, обильно напичканную мостиками, рубками и переходами. Воткнувшись ниже артиллеристского поста ракета, проявив внутренний дефект, не взорвалась. Изрыгая вверх факел горящего топлива, неумолимо и медленно толкающего её вниз, она вгрызалась в металл параллельно шахте лифта, словно пиранья в мясо жертвы, пока окончательно не застряла. Высокий огненный факел поджаривал заднюю стенку верхнего мостика, успев лизнуть правое «ухо» 15-метрового дальномера, но старший дивизиона смог вовремя увернуть всю конструкцию от огня.
Второй «Гарпун» попал за дымовой трубой ближе к левому борту в районе 138
Очередной взрыв произошёл в глубине линкора в районе 136 шпангоута, уничтожив обслугу в отсеке гидромашин, соответственно приведя последние в негодность.
Следующий «гостинец», прошив три палубы в районе 70 шпангоута, и снова в стороне многострадального левого борта, взорвавшись, вызвал пожар в нескольких кладовых.
Последняя из пикирующих, зацепив хвостовым оперением за высокую пирамидальную надстройку, всего лишь кинетическим ударом покончив сразу с тремя прожекторами и их постом управлениями, упала уже плашмя, изрыгая гейзер из сопла рванула на открытой палубе, разметав два зенитных автомата в районе дымовой трубы.
Всё это были ракеты настроенные операторами на выполнение горки перед ударом. Следующая серия извергающих огненный хвост снарядов атаковали на высоте от двух до пяти метров. Они словно голодные железноедные хищницы набросились на желанное блюдо, пытаясь пробить борта, скосы и переборки. Лишь парочке удалось «прогрызть» дырки в носовой оконечности за броневым поясом, добравшись до 300 мм траверса, рвануть, но так и не всковырнуть толстой сталюки. Какая-то одиночка, нарушая полётную программу, подскочив выше борта, попробовала на свой полубронебойный зуб башню главного калибра. При этом в своём рвении высокого полёта, зацепила за самый стык верхней и боковой бронированных плит, по инерции расплескав огонь своего взрыва вытянутым в бок факелом, снеся два зенитных автомата на крыше башни. Остальные почти бестолково бились, гнули и жгли, и снова бились высокими технологиями в примитивное, но упрямое железо.
После того как команда, оперативно раскатав пожарные шланги, сбила струёй воды лоскуты пламени, а санитары унесли раненых, можно было сказать, что в целом, линкор не особо и пострадал. Повреждения от ракетного удара, на удивление, были весьма умеренными и сами по себе не повлияли на боеспособность корабля. Хотя из внутренних отсеков продолжал валить довольно густой дым. Однако прошло не меньше часа, прежде чем команде удалось погасить все источники огня.
Корабли уже двадцать минут никто не обстреливал. В небе лишь иногда из низких облаков вываливались вражеские истребители, с рёвом и свистом проносясь в отдалении, наседая на букашки-бипланы.
Вице-адмирал Ибо Такахаси, выйдя на открытую палубу, наскоро оценил повреждения линкора: несколько опалённых шрамов и пробоин в палубе, лохмотья зенитных автоматов, полностью выгоревший артиллерийский пост на топе мачты.
«Поразительно, — подумал вице-адмирал, — даже не одного доклада о затоплениях»!
Потом направил бинокль на крейсер, отстающий на правой раковине в двух милях от головного корабля.
Линейному крейсеру «Конго» повезло меньше. Ему и так уже досталось в предыдущем боестолкновении — полностью развороченная палуба и орудийная башня на корме, не считая мелких повреждений. Его зенитчики не успели получить приказ (по большому счёту бесполезный) о ведении какого-либо заградительного огня, ко всему ещё, головки самонаведения ракет, словно выискав самые слабые места корабля, донесли свои боевые части до важных механизмов и погребов боезапаса.