Последний довод
Шрифт:
Адриан Корт уже знал, кто заменит нынешнего директора.
Ральф Хьюм, в настоящее время — заместитель директора Центрального разведывательного управления США, Доктору Этвуду Хьюм тоже нравился.
Бертис Холл очень жалел, что Роджер Эберли уехал из города. Ему нужно было с кем-то посоветоваться, но адвокат, перебрав в уме имена многочисленных знакомых и друзей, убедился, что никто из них не годится для этого. Они были бы незаменимы, пожелай он развлечься, отдохнуть или совершить приятное путешествие к Великим озерам. Но дать дельный совет, помочь…
Энтони Диркс необычно поздно вышел из дома, куда приезжал каждый день и куда сегодня привез две объемистые
Таинственный дом, десятый этаж которого теперь так интересовал Холла, уже погрузился в темноту. Давно перевалило за полночь, и светились всего два — три окна. Холл обошел дом вокруг. На десятом этаже свет был погашен во всех комнатах. Адвокат был уверен, что этим помещением пользуется мафия, вероятно, торговцы наркотиками, которые, чтобы сбить полицию со следа, и осуществили эту комбинацию с кокаином.
Положение его было незавидным. Следствие велось быстрыми темпами. Почти каждый день утром его вызывал следователь и задавал один и тот же вопрос: “Как к вам попали наркотики?”
На целлофановых мешочках с кокаином дактилоскопическое исследование обнаружило отпечатки пальцев Холла. Такие же мешочки были у Уэстлейка и Филипа Никольса. Следователь собирался предъявить Холлу обвинение в организованной торговле наркотическими средствами. При наличии отпечатков пальцев заявления Холла о том, что наркотик ему подсунули, даже его собственному адвокату казались малоубедительными.
Правда, следователь пока не мог объяснить суду, откуда Холл, Уэстлейк и Никольс брали кокаин, но Холл понимал ответ на этот вопрос скоро отыщется. Те, кто подсунул кокаин в его адвокатскую контору, дадут следователю доказательства простой версии: наркотики скупал Никольс, пользуясь связями с мафией во Флориде, Уэстлейк привозил кокаин в Вашингтон, а Холл продавал, благо знакомства у него в столице обширные.
Никольс и Уэстлейк мертвы и ничего не могут отрицать. Напротив, их плохая — в глазах обычных граждан — репутация (еще никто не забыл, как Никольс пытался взорвать памятник Вашингтону) будет свидетельствовать против Холла. Как опытный адвокат, Холл понимал: пока у него нет никаких надежд на благоприятный исход суда.
Сейчас все зависит от него самого. Если он сможет доказать, что стал жертвой заговора, то выиграет дело в суде и сможет учинить иск правительству в связи “с причинением серьезного личного ущерба”. Это спасет его профессиональную репутацию. Полиция не станет проводить обыск на десятом этаже этого дома — подозрения Холла для нее не аргумент. Вот если бы он мог убедиться, что там действительно свила гнездо мафия!
Бертис Холл вошел в дом.
В подъезде никого не оказалось. Никем не замеченный, Холл прошел к лифту. На десятом этаже и впрямь темно, хоть глаз выколи свет потушен даже на лестничной площадке. Рука Холла автоматически полезла в карман, где лежал коробок спичек. Но привлекать к себе внимание ему не хотелось. Он несколько минут простоял не двигаясь, пока глаза немного привыкли к темноте. Тишина была прямо-таки пугающая. Наконец он решился.
Непосредственно перед лифтом стояли громоздкое кресло и что-то вроде журнального столика. Здесь, видимо, и располагался днем молодой человек, в чьи обязанности входило не допускать на десятый этаж посторонних. Дальше неширокий коридор вел к квартирам. В коридор не попадал даже отблеск
Холл открыл дверь, собираясь переступить порог, и в этот момент на всем этаже зажегся свет. Он захлопнул дверь и побежал.
Орвил Этвуд обычно ложился рано, но сегодня ему пришлось засидеться. Долгожданный звонок из Калифорнии раздался только в половине первого ночи. Потом к Этвуду приехал Фред. Они проговорили минут сорок. После этого вроде бы можно было идти спать, тем более что вставал Этвуд всегда в одно и то же время — ровно в шесть утра. Но ночной разговор с Фредом не понравился Этвуду.
Фред был, разумеется, почтителен (попробовал бы он быть непочтительным!) и исполнителен. Но прежде приказы ему передавались через третьих лиц, к Этвуду он имел право обратиться только в крайнем случае. Получив возможность разговаривать с Этвудом непосредственно, Фред, пожалуй, забылся. Он перестал считать себя исполнителем, ему понравилось обсуждать с Этвудом детали будущих акций, будто Этвуду нужен был советчик. Доктор Этвуд ценил Фреда, который работал на него лет семь. Но, видимо, нельзя слишком долго полагаться на одного и того же человека. Исполнителей надо менять.
Этвуду не надо было рыться в записной книжке, чтобы найти номер телефона генерала Хьюма, в свое время по совету Этвуда назначенного заместителем директора ЦРУ — все нужные номера он помнил наизусть.
Хьюм сразу же снял трубку: привычка кадрового военного ставить телефон на ночном столике. И голос у него был твердый, ничуть не сонный.
— Извините меня. Ральф, — сказал Этвуд, — но мне необходимо срочно переговорить с вами.
Ослепленный ярким светом. Холл беспомощно заметался. Он понял, что попал в ловушку. Дом ожил и наполнялся звуками. Снизу поднимались сразу два лифта Холл бросился к стеклянной двери, стараясь не пораниться, выбил стекло. Перепрыгивая через несколько ступенек, бросился вниз. Спустившись на два пролета, понял: поздно. Снизу и сверху уже слышны были голоса. Тяжело дыша, он остановился. Рядом с ним в большой — в человеческий рост — деревянной коробке был спрятан пожарный кран. Холл раскрыл дверцы, согнувшись, забрался в тесное помещение и, уткнувшись головой в брезентовый рукав, замер.
Несколько человек, грохоча тяжелыми башмаками, сначала пробежали вниз, потом поднялись наверх. Холл слышал обрывки фраз.
— Куда же он запропастился?
— Уйти ему некуда.
— Может, спрятался у кого-то в квартире?
— Да кто его пустит?
— Надо искать.
Стало тихо. В кварцевых часах Холла была лампочка, но сколько он ни нажимал на крохотную кнопку, ничего разглядеть не мог, поэтому время для него текло невыносимо медленно. Стоять приходилось в на редкость неудобной позе. Шея и поясница ныли так, словно у него начался радикулит, руки затекли. С волнением Холл прислушивался к тому, что происходит в доме.
Сначала до него еще доносились неясные голоса, шум хлопающих дверей, потом на лестничной площадке опять потух свет, и какой-то человек спустился вниз, посвечивая себе карманным фонариком.
Когда стоять в обнимку с пожарным краном стало уже совсем невмоготу, Холл старательно сосчитал про себя до ста и вышел.
После встречи с доктором Этвудом генерал Хьюм решил, что домой возвращаться уже бесполезно — скоро утро, и попросил шофера отвезти его в Лэнгли. Как только он уселся в вертящееся кресло в своем кабинете, включилось переговорное устройство.