Последний Эйджевуд
Шрифт:
Тотчас же разгорелись споры. Старые индусские главари не желали ничего слышать, — они хотели одного: уничтожить всех неиндусов, всех иностранцев. Они хотели освобождения и священной национальной войны. Молодые индусские коммунары совместно с коммунарами-европейцами напрасно пытались их переубедить и доказать необходимость не национальной, а классовой войны. Эти доводы только разожгли их, и они даже стали с ненавистью поглядывать на коммунаров-европейцев.
— Индия для нас, для индусов! — кричали они. — Ни один иностранец не должен уйти живым!
— Подождите
— Нам не нужна братоубийственная война, — поддерживали его туземцы-коммунары.
Но деды были непреклонны.
— Пока мы будем ждать, они удушат нас газами, — доказывали они.
Товарищи уже начали опасаться за исход дела.
А коммунары, ушедшие в английский лагерь, не подавали о себе никаких вестей.
XXII
ДЖОЙС, ЮБЕРАЛЛЕС И ТОМ РАЗГОВАРИВАЮТ
Джойс позвонил и вызвал к телефону Тома.
— Алло, Том! Пусть вас не удивляет, что я узнал номер вашего конспиративного штаба…
— Джойс? — живо спросил Том, порываясь еще что-то сказать, но Джойс прервал его, подчеркнуто заметив:
— Я звоню из кабинета мистера Юбераллеса, и поэтому вы можете говорить со мной вполне искренне.
— Приветствуйте от меня дедушку и скажите ему, что я обязательно буду на его похоронах, — пошутил Том.
Мистер Юбераллес, слушавший разговор через дополнительную трубку, подскочил в кресле и злобно скривился.
— Хам! Наглец! — выругался он. — Неуместный юмор!
Джойс захохотал и весело ответил Тому:
— Мистер Юбераллес благодарит вас за учтивость… Но оставим шутки, — у меня к вам важное дело.
— Я слушаю, — так же серьезно ответил Том.
— Дело не терпит отлагательств, — сказал Джойс. — Я обращаюсь к вам потому, что оно в равной степени затрагивает всех граждан Америки…
— Ну! — нетерпеливо перебил его Том.
Тогда Джойс многозначительно, подчеркивая каждое слово, передал Тому известия, только что полученные от секретных агентов:
— Мы имеем сведения, что на заводе, выпускающем противогазовые маски, силами Компартии готовятся мятеж и забастовка. Вы понимаете, что это означает в то время, когда война с СССР уже началась? Если противогазовый завод станет, то в случае налета эсэсеровских аэропланов с ядовитыми газами мы все, независимо от принадлежности к той или иной партии, погибнем! Вы понимаете, что в работе завода одинаково заинтересованы все граждане Америки?.. Мне кажется…
— Я понял вас, Джойс, — многозначительно остановил его Том. — Я вас прекрасно понимаю, и знаю, чего вы от меня хотите. Будьте уверены, что я поступлю так, как мне подскажет революционная совесть…
— Но… — начал Джойс.
— Простите, — извинился Том. — Я должен срочно кое о чем распорядиться.
И, отвернувшись от телефона, Том с беспокойством бросил Уптону:
— Судя по словам Джойса,
Затем он коротко приказал секретарю:
— Сейчас же передайте комитету противогазового завода распоряжение объявить забастовку…
Мистер Юбераллес, услышавший последние слова в свою отводную трубку, побледнел, как мертвец.
— Вы слышите? — пробормотал он, судорожно цепляясь за руки Джойса. — Он приказывает бастовать!
— Да, — небрежно ответил Джойс, — я слышал это.
Озабоченный вид Джойса вконец перепугал Юбераллеса. Он умоляюще сложил руки и едва не заплакал:
— О, мистер Джойс, вы так удачно ликвидировали мятеж в Эйджевуде. Вся надежда на вас. Вы должны сейчас же поехать на противогазовый завод и исправить положение. Вся Америка, весь мир ждут от вас этого.
— Однако и в Эйджевуде положение остается серьезным. Вы не сумели довести мою работу до конца, — криво усмехнулся Джойс.
— Да, — вздохнул мистер Юбераллес, — но что же мне было делать? Русские князья и графы не оправдали наших надежд. Как только началась война, они все оставили Эйджевуд и потянулись на фронт. Понятно, что они не хотели сидеть, как кроты, в эйджевудских подземельях, а стремились идти в первых рядах освободителей родного края. Это так красиво. И, честно говоря, хорошо для нас — они ведь лучшие бойцы. Для вас не секрет, что ни одного из наших пилотов мы не можем отправить в налет на СССР. Стоит им только сесть в машину, как они уже не возвращаются и остаются у красных… Короче говоря, сейчас чуть ли не все эмигранты на фронте, и в Эйджевуде их приходится замещать обычными рабочими. Ох-хо-хо-хо! — тяжело вздохнул Юбераллес, заканчивая свой монолог.
В кабинет без доклада вошел курьер:
— Радиосводки за сегодняшнее утро, — отрапортовал он.
Мистер Юбераллес позабыл о своих заботах и, как мальчишка, подскочил к курьеру, хватая бумаги. Джойс проявил не меньший интерес. Поглядывая из-под бровей на курьера, он нетерпеливо морщился, пока мистер Юбераллес дрожащими руками разрывал полотняные конверты. Отослав курьера, Юбераллес наскоро пробежал глазами рапорты:
— СССР… Наступление началось… использованы быстродействующие слабые газы… паника… Африка… чернокожее население отказывается мобилизоваться в войска… Ах, черные негодяи! — обиженно воскликнул Юбераллес. — На попытки мобилизовать их силой туземцы отвечают вооруженными восстаниями…
Руки Юбераллеса бессильно упали.
— Вы видите, вы видите? — жаловался он. — И так везде… повсюду… Эти дикари просто невозможны! Ну что нам с ними делать?
— Вы забываете, что у нас есть газы, дорогой мистер Юбераллес. Что значат их вооруженные восстания против наших газов? — улыбнулся Джойс.
— Да, да, вы правы, вы меня успокоили. У нас есть газы… Мы непобедимы!.. Цветные болваны немного понюхают и и успокоятся… Да, газы — прекрасное лекарство.
Джойс прервал эти излияния радости. Покосившись на дверь, — плотно ли она закрыта, — он, понизив голос, спросил Юбераллеса: