Последний фей
Шрифт:
– Ничего, маг, попытайся еще, с чем-нибудь, не требующим выдающейся дикции, - примирительно предложил он. – Вот, первое судно, которое ты назвал… Лукоморское, вроде? Или лесогорское?
– Ладья? – не столько припомнил, сколько разгадал загадку чародей.
Де Шене успокоенно кивнул: пожалуй, даже его премудрию было не под силу переврать такие простые пять букв.
И был абсолютно прав.
Потому что через три минуты группа всё никак не состоящихся покорителей водных просторов уже взирала на деревянную
– Тонкая работа… - только и нашлось слов у шевалье.
– Попытайся еще! – не давая школяру погрузиться в глубины самобичевания, торопливо потребовала крестьянка.
– Мне всегда хотелось иметь оригинальный шахматный набор, - с готовностью поддержала ее принцесса, и снова впилась зубами в нижнюю губу, будто та провинилась перед ней в чем-то жестоко.
Студент одарил королевскую дочку убийственным взглядом, но за отсутствием иных вариантов стиснул зубы, прикусывая рвущиеся на волю ответные слова, и предпринял еще одну попытку, и еще, и еще...
Новые старания школяра принесли им детскую распашонку, кику, отчего-то одеяло, экзотическую девицу фривольного поведения, проворно ухватившую ладью и растаявшую с ней в воздухе, стайку плотвичек, которую пришлось экстренно сбрасывать в воду, чтобы не задохнулись, кучку разноцветных тряпочек всевозможных размеров…
На неизвестном доселе науке Белого Света ящере плоскодонте Агафон сдался. Розовокожая скотина размером с корову, прической престарелой фрейлины и пастью бегемота улыбнулась шарахнувшейся в стороны аудитории во все сто тридцать два плоских зуба, тремя передними ластами забросила в рот-чемодан накопившееся на пристани добро, нырнула и растаяла в черной воде подобно рафинаду.
Его премудрие нервно отер пот со лба и навалился плечом на стену.
– К-карета была в сто раз п-проще… - выдавил, заикаясь, он, не глядя на застывших в вопросительном ожидании спутников.
– Может, это потому, что ты держишь палочку левой рукой? – предположила Грета.
– Такое впечатление, что она надо мной издевается!
– прорычал чародей.
– Я над тобой не издеваюсь! – возмущенно распахнула очи девушка.
– Да не ты… - волшебник торопливо отмахнулся от обвинения. – Палочка, я имею в виду… ее магия…
– Может, это потому, что твой крестник далеко от тебя?
– пришло на ум герцогине.
Агафон неуверенно пожал плечами.
– По идее, расстояние не должно быть препятствием для настоящей феи… если только... если только…
«Ну, тебе, как настоящей фее, конечно, виднее», - открыла было рот, чтобы подколоть горе-чародея принцесса, но на этот раз вовремя поймала себя, и плотно стиснула так и зудящие выпустить язвительную шутку губы.
– А может быть причиной неудач то, что ты… отрекся от своего фейства? – чуть подумав, вместо
– Это? Причиной?
– словно оглушенный связкой подушек из-за угла, посмотрел Агафон на ее высочество жалким недоумевающим взором.
– Да, маг, – нахмурился в размышлении шевалье. – Может, в этом и есть проблема?
– Но… Как раз тогда, когда ее сила нужна Лесу больше всего...
– растерянно прошептал чародей. – Это нечестно! Ведь это был односторонний процесс! Я от него отказался, а он-то от меня – нет! И, кроме того… для отречения существует определенный ритуал… Не может быть, чтобы она… только потому, что я…
– Ты о чем? – обеспокоенно нахмурилась и заглянула ему в лицо дочка бондаря.
– Я… - его премудрие жалобно поднял брови и обвел страдальчески озабоченно окруживших его спутников. – Я… выбросил палочку… и отказался от фейства при свидетелях… и поэтому… теперь, когда они пропали… я понял, что они были… хоть раньше я и не чувствовал ничего…
– Что было? Чего не чувствовал? Кто пропал? – не понимая ни слова, переспросила принцесса. – Свидетели?
– Связи. С палочкой. И с Лесли, - подавленно объяснил Агафон.
– При каких свидетелях? – быстро смекнув, изобразила удивление Грета, многозначительно глядя при этом на волшебную палочку. – Я так, например, ничего не слышала и не видела!
– И я!
– И я не слышала!
– А слова дровосека о том, чтобы ты ему голову больше не морочил, за отказ от крестного могли ей посчитаться? – не вписался в нестройный, но дружный хор лжесвидетелей де Шене.
– Не представляю даже… - понуро дернул плечом студент. – Кто его знает, как эта магия работает…
– Ты? – не удержалась от колкости принцесса.
Агафон скривился и развел руками.
Возразить было нечего.
– А, может, ты без палочки что-нибудь плавающее наколдовать сможешь, маг? – посетило озарение герцогиню, но студиозус снова поспешил разочаровать ее и всех остальных:
– Без палочки я ноль…
– Но, погодите… молодые люди… что-то я ничего не понимаю, - недовольно поджала губы тетушка Жаклин. – Ведь наш волшебник только что насотворял кучу разных вещей. Значит, магия палочки все еще действует!
– Ну, действует… - согласился кисло школяр. – А что толку-то? Ведь теперь она не палочка феи, а сама по себе палочка…
– И в чем разница? – недоуменно уточнил рыцарь.
– В том, - с душераздирающим вздохом сообщил чародей, - что если о функционировании палочки феи я имел хоть какое-то представление…
– А, по-моему, разницы нет никакой, - задумчиво проговорила Грета, заслуживая себе звание эксперта в еще одной области знаний. – Во всех сказках и историях говорится, что волшебные палочки существуют для того, чтобы творить добро, вершить справедливость, помогать людям…