Последний герой Исекай db.1
Шрифт:
— Где подвох? — выкрутив кота в сапогах на максимум, спросил я, глазёнки хоть были и не совсем аниме, но как для человека, довольно большие, так что должно было сработать. Старый маг закашлялся. Есть пробитие. В самое кокоро*.
— А вы довольно быстро осваиваетесь в новом теле, мейси. — с полуулыбкой отметил усталый старый маг.
— Я всё-таки не ребенок, мейстер Арктус.
— Спорное утверждение и относительное… — менторским тоном прозвуяало в ответ.
— Мейстер, быть может, я и не убелённый сединами старец, но вполне себе достиг зрелого возраста.
— И каков же
— Тридцать-сорок ле…
Зурин Арктус смеялся, не то чтобы в голосину, как конь. Но вполне себе так от всей души, смеялся надо мной. Как я выясню чуть позже, в этом мире зрелым возрастом считались… пятьдесят. Маги в зависимости от важности, полезности или личной силы, жить могли намного больше, ну а мейстеру Арктусу, моему первому в этом мире наставнику, в момент нашего знакомства было… шестьсот пятьдесят восемь. В связи с чем, на случай ежели мейстер Арктус когда-либо решит уделить внимание сему скромному жизнеописанию и дабы продемонстрировать ему его же юношеские черты, отчётливо проглядывающие сквозь седую бороду, я процитирую часть стихотворения неизвестного поэта с моей родины:
Вряд ли мы чё-то с тобой сейчас выясним,
Я так, и так наверху,
Я бы померился с тобой письками,
Но извиняюсь, у меня ХУй.
Ну, а пока я недоумевал и не понимал, но догадываться начинал.
— Мейстер Арктус…
— Извини, извини, но серьёзность выражения этой мордашки была чересчур запредельной. — досмеялся маг. — Так что на счёт предложения, принимаешь?
— Вроде как и вариантов нет…
Смех мгновенно прекратился, а глаза мага сузились, сосредоточившись на моём лице.
— Обновление задач от покровителя? Значит что-то недоброе надвигается на Хон’Тир… Слушай, я не знаю, куда твоя предшественница с подругой направлялись. Но для вас в академии найдётся место. И советую как можно быстрее сказать ей правду. Потом скажу, почему. Она за дверью и пытается нас подслушивать. Зайду позже.
Мейстер так проворно добрался до двери, что я успел только привстать, резко её отрыл, и ушастая практически упала в дверной проем, на что старик с улыбкой поцокал: «Ох уж эта юношеская нетерпеливость!» и вышел из комнаты.
Захлопнув дверь и мельком взглянув в глаза, Айрин одним прыжком рванула ко мне и обхватила всеми конечностями, впечатав моё бренное тело обратно в кресло.
В это же мгновенье моё сознание потекло. Его заполнило чувство абсолютного уюта, вбивающее в глубокое детство, доводящее до состояния маленького шерстяного комочка, заснувшего под урчащим маминым боком.
А потом она коснулось моих губ… И тут же отскочила от меня, будто ошпаренная.
Стоило этому произойти, как безграничная эйфория сменилась такой тоской, будто мне пришлось заново прощаться со всем близкими, которых я терял.
Пару мгновений кошка смотрела на меня удивлёнными, округлившимися глазами, зрачки в которых медленно сужались параллельно складывающимся назад ушкам, формируя озлобленное выражение лица.
—
На что я, буквально захлёбывавшийся переживаемой болью, мог ответить… Нихуя.
*Кокоро — (досл. яп.) сердце. Однако слово кокоро содержит несколько коннотаций и более полно может быть переведено как «чувствующее и мыслящее сердце» т.е. душа. Фраза «В самое кокоро» стала фразеологизмом среди анимешников.
Запись 10 — Письмо
— Айрин, прежде чем ты разнесёшь здесь…
Я бы мог сказать, что всё пошло по плану. Но всё пошло по… а не важно. Искажая пространство, время и перспективу, создавая завихрения воздуха и попахивая началом новой главы, аккурат промеж моих глаз летел маленький закованный в сталь кулак.
One Puuuuuuuuunch!!!*
Выгибая спину назад, удалось разминуться с этим подобием пушечного ядра. Казалось бы, если ваша голова не лопается с утра, это уже победа. Вот только гравитация, бессердечная сука, не даёт безнаказанно косплеить Нео. Стоило приземлиться, я увидел пикирующую на меня кошку… Вот ей удаётся имитировать рестлинг. Пиздец бубенчикам… Хотя их нет. Но подставляться не стоит.
Кувырок назад. Великолепное тело! Просто жидкость! Куда там кошкам и человечьим гимнасткам. Приземление Айрин оставило вмятину на полу. А я упёрся спиной в стену.
Скольжение? Рывок? Кошка собирается пробивать ногой с разворота. Бах! В стене вмятина, но я проскользнул и нахожусь в центре комнаты. А это значит что? А это значит дверь. Время отступать. Думал я. Но Айрин мигнула жёлтым светом. Какое-то усиление. В следующий момент мы были на кровати, моя спина превратилась в большущий ушиб, а из лёгких был выбит весь воздух. А, ну и Айрин сидела сверху и не давала выбитому воздуху вернуться, мёртвой хваткой вцепившись мне в горло.
Я задыхался. Дёргал конечностями, пытался отцепить Айрин, но она была будто из стали. И смотрела на меня со страхом и ненавистью. Шум в ушах. Паника. Попытки позвать на помощь… Этим явно стоило озаботиться раньше. Темнота…
Судя по всему, я снова в воспоминаниях.
Гейл отчаянно несётся по лесу, ветки хлещут её лицо, а лёгкие готовы взорваться от недостатка кислорода.
Знакомая полянка, вот и дом на холме у ручья. Только что-то не так. Нет куска стены, все стёкла выбиты, а входная дверь болтается на нижней петле. Гейл пытается ускориться ещё сильней за счёт рывка, но не хватает контроля, она в панике, плетения буквально рассыпаются на ходу. Она влетает в дом, краем глаза отметив кучу следов, вливающихся в тропинку.
Внутри домику пришлось ещё тяжелее, чем снаружи. Мебель была разбита в щепки, в стенах зияли дыры. В гостиной… подобно марионеткам с оборванными нитями лежали Айрин и мама. Окровавленные, в разорванной одежде… бездыханные. Лёгкие сдавило. Гейл склонилась, пытаясь почувствовать дыхание, услышать сердце. Ничего.
Из глубин медленно поднимался всеобъемлющий, всепоглощающий гнев. Он буквально прожигал душу, заставлял тело трястись в ярости. Когда в нём утонуло всё, что было у Гейл, она сжала кулаки, задрала голову и издала рёв, который, возможно, смог бы повторить тигр, решивший подобно волкам выть на луну.