Последний и решительный
Шрифт:
— Гарнизон Свияжска силы вторжения надолго не задержат, сколько бы там их ни было, хорошо если продержатся сутки. Так что завтра утром можно ждать противника у Казани. Но я бы на их месте атаковал бы как стемнеет, развивая эффект неожиданности, тем более что он смазан сбежавшим локомотивом. И у них, надо признать, есть все шансы на быстрый захват Казани. Наши силы минимальны и скажем откровенно состоят из не самых лучших бойцов… из-за того, что большая часть боеспособных сейчас гонят белых на юг и заняты уничтожением банд…
Сталин заметался по кабинету. С выдержкой у него сейчас не ахти,
Подойдя к генералу вплотную, Сталин от напряжения севшим голосом прохрипел:
— Защитите Казань генерал, а не то…
И тут Брусилов не выдержал. Тоже нервы на пределе, страх за сына, что находился «на прицеле» у чекистов во время осады города Добровольческой армией, сильно подточил его выдержку, и что-то внутри него лопнуло в этот момент. Ненависть плеснулась в его глазах, опять же сам он не очень верил, что сможет удержать сейчас город, как уже по озвученным причинам, так и вследствие того, что был уверен, что противник наводнил город своими агентами и они в момент штурма начнут устраивать диверсии, что полностью развалит оборону.
Сталин, обладая звериным чутьем, что-то почувствовал, отшатнулся, но генерал был быстрее и уже наносил удар кулаком, что вместо челюсти пришелся противнику в горло из-за того, что тот слишком сильно задрал назад голову, а рефлекторное защитное движение правой рукой оказалось не эффективным из-за дефектности.
— Хр-р…
Тело Сталина с грохотом рухнуло на пол, а Брусилов в исступлении начал месить его ногами.
— Ненавижу тварь! Н-на! Н-на!!!
В кабинет, услышав подозрительные звуки, ворвался Камо исполнявший роль секретаря, но допустил одну ошибку, слишком широко раскрыл дверь и то, что происходило в кабинете увидел адъютант генерала капитан Байдак ожидавший своего начальника в приемной.
Тер-Петросян резко метнулся назад, чтобы схватить револьвер из ящика стола, но не успел, капитан, быстро сообразив, что после такого ни ему, ни генералу не жить, среагировал быстрее. С легким шелестом шашка покинула ножны, стремительный взмах и остро отточенная полоса стали смахнула армянину-террористу голову, что с гулким стуком упала на пол, а потом и осело тело.
— Алексей Алексеевич…
Генерал, запыхавшись, отстранился от избитого в кровь вяло шевелящегося на полу хрипящего Сталина.
— Вот ведь… довел старика… до греха… — сплюнул генерал, точнее попытался, но во рту пересохло, так что он припал к графину, что стоял на столе.
Напившись воды, потребовал:
— Дай.
Адъютант подал генералу свою шашку. Брусилов, с кривым оскалом, ткнул ее Сталину в грудь, точно в сердце, отчего тот дернулся и обмяк. В кабинете завоняло дерьмом.
— Мог бы и в сортир сходить… — поморщился Брусилов.
— Что теперь делать будем?
— Делать…
Брусилов призадумался, но долго его размышления не продлились, раздались звуки мощных взрывов, причем довольно
— Недооценил я дерзость этого юнца… — покачал он головой. — Уходим.
Разразившаяся паника позволила Брусилову и его адъютанту без проблем покинуть «логово зверя», как про себя называл центр принятия решений генерал.
Короткая поездка на авто и вот они уже в штабе, куда сбегались офицеры. Брусилов сходу застрелил сильно допекшего его комиссара, чем вогнал в ступор всех находившихся в штабе.
— Зачем, Алексей Алексеевич? — спросил его еще один адъютант подполковник Хабаев.
— Сталин мертв… так получилось, что я несколько вспылил… Как понимаете, после такого не только меня не помилуют, но и вас не пощадят.
Офицеры согласно покивали головами.
— Город нам не удержать, да и не хочу… Или кто-то горит желанием воевать за этих… — Брусилов презрительно скривился, глянув на тело комиссара.
И снова офицеры проявили со своим начальником полную солидарность. Желающих сражаться за большевиков охотников не имелось, особенно когда тебе не доверяют и всячески третируют, все понимали, что они как одноразовое изделие, попользуются и вы выбросят. Ведь с большевиками все связались больше вынужденно.
— Так что нам делать, господин генерал? — спросил еще один близкий свитский Брусилова полковник Яхонтов.
— Я прошу вас о содействии мне в освобождении сына… После чего я намерен пробиваться на север к Вятке и оттуда уже в Петербург… возможно через Архангельск. На месте по ситуации посмотрим.
Тут офицеры повеселели. Разговоры о том, что «вот было бы хорошо пойти под Предводителя» не смолкали.
Штабные быстро разработали план, кто куда движется, кто что берет и спустя всего пять минут штаб опустел. Еще через десять минут у одного из особняков вспыхнул скоротечный бой, где положили жидкую охрану, что сторожила Брусилова-младшего, подогнали коней и вскоре довольно внушительная кавалькада включавшая еще несколько пулеметных тачанок, а так же возков с семьями, под звуки взрывов и пальбы где-то на западе скакала на север под прикрытием двух последних самолетов.
36
Большевики, конечно, удивили Михаила Климова. Образно говоря, когда горит жопа мысли должны быть только об одном — как ее потушить, а они опять-таки если говорить образно, в этот весьма непростой момент для филейной части организма искали приключения на переднюю часть и что удивительнее всего — нашли. Более того, не только нашли, но получили «удовольствие», в том смысле, что взяли Казань и заполучили хранившееся там золото.
«Хотя, зная, кто командовал и надо думать, выступал инициатором проведения операции, это не так уж и неожиданно, — подумал он. — Тухачевский тот еще фантазер и что важнее, умеет убедить окружающих в реалистичности своих фантазий особенно если собеседники полные профаны в военном деле, каким являлся Сталин в свое время из-за чего Тухачевский некоторое время мог творить откровенную дичь в военном деле целого государства. Впрочем, надо думать, что Ленина и особенно Свердлова, долго убеждать не пришлось, наверное еще и поторапливали».