Последний из Братства. Изгнанники
Шрифт:
— План был полной чушью. Огров было намного больше, чем доложили разведчики. Настолько ошибиться просто невозможно. И мы бы может и сдюжили, да только обещанные мне воины не пришли, даже легионеры ушли, не вступив в бой. Мой отряд сумел вырваться, пусть и заплатил за это страшную цену. Когда мы смогли вернуться в город, там уже все было готово: меня обвинили в полной некомпетентности и пренебрежении должностными обязанностями. Те, кто бросил нас на съедение ограм, назвали своё предательство — спасением жизней своих воинов. Командир каждого отряда высказался против меня. Командир легионеров высказался
Кружка в руках Торбара заскрипела в напрягшейся от злости руке. Гном сделал несколько шумных вдохов и расслабил руку, спасая тем самым готовую вот-вот треснуть ёмкость.
— Мы так и не выяснили кто из нашей поганой семейки это подстроил. Может кто из братьев, а может и наша младшая сестрица — та ещё сука я тебе скажу. Меня собирались казнить, но мать на суде смогла вымолить у отца моё изгнание. Тех, кто выступал в мою защиту, ждала та же участь, даже тупоголового младшего братца, который годами не вылазил из кузницы, но вдруг решивший присоединиться к числу показательно изгнанных.
— Мог бы хоть раз сказать спасибо, — проворчал Дугор.
— За что? За то, что вместо работы в самой лучшей кузнице города, куда поставляли самые лучшие материалы, ты подставил щеку под клеймо и оказался на поверхности, где скитался десяток лет, а когда нашел себе место, сразу же попал в оборот к преступникам?
Дальнейший спор перешел на родной язык гномов, которого Тарас не знал, но просто по интонации и манере речи мог понять, что закатывают эту перебранку братья уже далеко не впервые. Теперь он знал причину разлада между ними. Понять можно обоих. Торбару было жаль, что младший брат лишился больших возможностей для роста, по сути, ни за что. Дугора же задевало то, что старший брат отказывается просто поблагодарить за попытку помочь, пусть она и так дорого ему обошлась.
Впрочем, почему они ещё не прекратили эту ссору Тарас понять не мог: они ведь братья, оба ценят друг друга и каждый хотел бы, чтобы у второго все сложилось лучше нежели есть сейчас. Неужели пресловутая упертость гномов? Если и так, то этому в любом случае пора положить конец.
— Хватит! — Без крика, но громко и настойчиво произнёс Вольный, остановив пережеванный уже с полсотни раз разговор. — Забудьте уже этот спор. Вы же братья, после всего пережитого сидите вместе, у вас есть общая цель, которая открывает для обоих огромные перспективы. Так почему вы по-прежнему цепляетесь за старое? Прошлое не исправить. Нужно смотреть вперед. Вы хотите увидеть себя там такими?
Братья переглянулись. Первым сдался Торбар:
— Спасибо, братец. — Искренняя благодарность, сказанная без единой доли сарказма и без всяких добавочных упреков.
— Да не за что, — усмехнулся Дугор, вспомнив как глупо выглядел, ворвавшись на суд. Он толкнул хорошую речь. Жаль никому в том зале не было до неё дела: просто ещё один потенциальный противник сам себя закопал.
Торбар налил себе полную кружку эля, потом наполнил доверху кружку брата и налил ещё одну — Вольному.
— Давай, пей. Раз уж такое
Вольный чокнулся с подставленными кружками гномов и, повинуясь моменту, выпил всё залпом. Вкус у напитка был сладковатый, не без горечи. Довольно необычно для его вкуса, но, если подобрать подходящую закуску должно быть здорово.
— Так ты сказал не будешь править Карак-Уданом, — спросил Дугор. — Кто же тогда будет? Если ты рассчитываешь скинуть это на меня — то у нас очень быстро родится новый спор, похлеще предыдущего.
— Вряд ли тебя получится вытащить из нормальной кузницы, так что нет, тебя я не рассматривал. Сделаем как в старые времена.
— Это как?
— Гномы уже давно так не живут, — начал объяснять бессмертному Дугор, — эта система была в первые века существования империи в самом начале нашего расцвета. Городом управлял Совет. В него входили несколько гномов, занимавших определенные посты: главнокомандующий, глава ремесленников, верховный жрец и ещё парочка должностей, а также выбранный представитель от каждого района города. Всего набиралось гномов двадцать-тридцать. Решения принимались большинством голосов, в некоторых случаях для принятия требовалось больше, чем половина.
Когда вопрос был глобальным и касался всего города, его выносили на голосование всех жителей. Каждому гному, прошедшему базовое обучение ремеслу выдавался его камень-голос. Во время голосования он просто опускал его в нужную урну. Потом количество этих камней считалось и выносилось решение. Подделать их нельзя, а уже отданный голос нельзя переложить в другое место: камешки-то были не простые. Маграмин говорил их делали самые сильные рунные маги. Ещё их использовали, когда голосовали за кандидата на выдвижение в Совет от района города. Количество сроков, которые гном мог провести в совете было ограниченным. В разные времена было по-разному. Это в общих чертах.
— Звучит лучше, чем нынче в Тарморе, — высказал свой вердикт Вольный.
Торбар хохотнул.
— О это уж точно. Когда наш папаша отправится на суд предков, а до этого, судя по новостям, не так уж и долго, в Тарморе вспыхнет гражданская война. Наша семейка точно не сможет поделить всё миром, да и вряд ли вообще захочет — правитель-то один, как ни крути. А там того и гляди, весь Союз присоединиться к переделке власти.
— Думаю к тому моменту все будут знать, об имеющейся альтернативе.
— Мы уж об этом позаботимся, — согласился Дугор.
Они просидели за столом несколько часов. Братья, уже долгое время не общавшиеся вживую, не отказали в себе в удовольствии побеседовать, глядя друг другу в глаза. Былая распря окончательно ушла, когда Дугор сказал, что все сложилось так, как и должно было сложиться: они поссорились, разъехались по городам, разделенных горами, Дугор не захотел обращаться к брату за помощью, когда было необходимо и проблему смог решить Вольный, заполучивший его доверие, который впоследствии и нашел путь к Карак-Удану, пока шёл в Дайм, где помог Торбару и повязал их всех с Первым Орденом. Под конец разговора всё произошедшее окрестили божьим промыслом — не иначе.