Последний из Драконьих Владык
Шрифт:
Луна вновь выскочила из-за туч – огромная, кровавая, алчная. Внезапно ее алый диск сверху вниз пронзила черная трещина, стремительно расширяясь, пролегая от края до края. Трещина превратилась в вертикальный зрачок. «Вовсе не луна, – понял Патрик. – Это и впрямь огромный глаз, зависший посреди неба. Больной, воспаленный, уставший, весь в лопнувших сосудах. Он смотрит на нас пристально, нам никуда не спрятаться от него».
Марта, заметив гигантский глаз, с криком уронила саблю и бросилась к Патрику, пряча лицо у него на груди. Граф Телфрин, спрятав бесполезный уже клинок, обнял девушку, крепко прижимая
– Граф Телфрин, пусть это прекратится, пусть прекратится наконец, сделайте хоть что-нибудь, я вас прошу, пусть оно прекратится, я больше не могу так, не могу, не могу, – причитала она, сотрясась в рыданиях.
«Нервный срыв. Не мудрено. Девочка отлично держалась. Угостила свинцом и сталью парочку упырей. Немногие на ее месте оказались бы способны на такую отвагу».
– Ну будет тебе, будет, – шептал Патрик, проводя ладонью по ее затылку. – Мы обязательно выберемся отсюда живыми, я тебе обещаю. Этой нечисти нас не взять. Все, что они могут, только запугивать. Ничего, скоро покажется хозяин этого цирка, тогда с него и спросим.
– Я охотно отвечу на ваши вопросы, граф.
Голос, который прежде, бесплотный, насмешливым эхом звучал внутри головы, теперь раздался, осязаемый и отчетливый, совсем поблизости. Марта вырвалась из объятий Патрика, схватилась за оброненную саблю. Сам Телфрин тоже вновь вытащил клинок, внимательно приглядываясь к человеку, выступившему к ним из тьмы.
Высокого роста, широкий в плечах, он был одет в старомодные длинные одежды синих цветов, расшитые золотистой вязью. Длинные черные волосы связаны в хвост. На пальцах – украшенные изумрудами и рубинами золотые кольца. Лицо удивительно бледное, черты породистые. Хищный нос, глубоко запавшие темные глаза, упрямый рот, слегка раздвоенный подбородок. Из оружия на виду – только кинжал в простых кожаных ножнах на поясе.
«На редкость похож на свои прижизненные портреты, надо же». Изображения, увиденные в книгах по истории, встали перед глазами, будто живые.
Патрик отвесил церемонный придворный поклон:
– Полагаю вас, сударь, я должен считать хозяином этого места?
– У страны теней нет хозяев, – пришелец слегка приподнял уголки губ. – Мы все ее гости. Просто кто-то появился тут недавно, а кто-то очень давно. Проживи вы здесь несколько столетий, научились бы тому же, что умею я. Это несложно. Требуется просто немного сноровки, внимательность и острый ум.
– Не имею желания оставаться тут лишний час, ваше высочество.
– Вы знаете этого господина? – Марта переводила напряженный взгляд с Патрика на мужчину в синем.
– Знаю, конечно. И ты тоже знаешь – по моим рассказам. Кеган Колин Тревор Аматрис, наследный принц Соурейна, основатель Альянса Силы, также известный как Принц Пламени. Командир армии, под чьим началом светлый Хейсен был некогда залит кровью, опустошен и разрушен.
– Но он же… он же… – девушка смотрела на пришельца во все глаза.
– Мертв пять последних пять столетий, верно. Полагаю, здесь вас и убили, милорд?
Мужчина кивнул:
– Истинно так. Фортеция, мимо развалин которой вы проехали, называлась Каэр Болн, – он говорил медленно, будто видел давнее прошлое перед
– Вы оживший покойник? – спросила Марта. – Как товарищи графа Телфрина, с которыми мы дрались?
Она уже немного пришла в себя. Видимо, появление нового действующего лица заставило ее собраться с духом. Тот, кто звался некогда Принцем Пламени, в ответ на слова Марты покачал головой.
– Можете считать меня мертвецом, если хотите. Мое тело после смерти сожгли, да так, что костей не осталось. Прах развеяли по семи ветрам, стоя на вершине Черного Пика. Чародеи из Гвенхейда и Алгерна прочли заклинания, чтобы я больше не нашел себе новый плотский сосуд. Но если ты очень хочешь жить, если твои дела не закончены, ты все равно сможешь остаться. Задержаться на самом краешке бытия. Пусть даже в этой теневой стране, бесплотный, незримый большинству смертных.
– Вы разговариваете совсем не так, как положено духу, – сказал Патрик.
– А как им положено говорить? – вельможа и чародей из Соурейна, по чьей милости половина Старого Света обратилась некогда в дымящиеся развалины, поглядел на Телфрина с недоумением. – Я разговариваю, как привык при жизни. Как принято говорить промеж воспитанными людьми. Без иносказаний и смутных пророчеств. Не скованный плотью, я больше не привязан ко времени. Происходящее на земле выглядит отсюда неразборчивым мельтешением. Будто муравьи копошатся в дорожной пыли, спеша побыстрее закопаться в могилу. Короли рождаются и отходят во прах, стоит мне почесать в носу. Иногда мне кажется, что со дней битвы за Гвенриор прошел всего год. Иногда – что лет десять. За такое короткое время сложно растерять манеры и забыть этикет.
– При желании их и за полгода забудешь, – пробормотал Телфрин. – Вы не ответили на вопрос госпожи Доннер. Вы подобны теням моих бывших товарищей, с которыми мы столь неудачно встретились?
– Здесь не было ваших мертвых друзей, граф. Я воспроизвел эти образы, опираясь на ваши собственные воспоминания. Вы въехали в мою долину, целиком находясь во власти прошлого. Сожалений, раскаяния, дурных мыслей. Мне ли их не понять. Память – все, чем располагаю я сам. Я отразил ваши собственные страхи, подарив им волю и плоть.
– Очень любезно с вашей стороны, – процедил Патрик. – Просто прелестно.
«Одно утешение. Я не повинен в их смерти во второй раз».
– Знаю, что вы сердитесь. Простите, граф. Вы сами сказали своей спутнице, что все эти испытания были не слишком серьезны. Я хотел лишь проверить, на что вы годитесь. Посмотреть, остался ли в вас порох, способный гореть, или весь отсырел. Сначала мне подумалось, вы немного размякли.
– Больше не кажется, ваше высочество? – процедил Патрик со злостью.