Последний из Драконьих Владык
Шрифт:
– Выглядит зловеще, – проронила девушка.
– Соглашусь. И вряд ли это случайный путешественик, спешащий в ближайший трактир. Стой! – заорал Патрик. – Назовись, кто такой!
Всадник не ответил, не сбавил скорости. Он весь был закован в темный рыцарский доспех. Лицо закрывало забрало шлема, в ножнах покоился бастардный меч, в рукояти которого тускло блистал, отражая лунный свет, огромный алмаз. Глаза у коня были бешеные, демонские, горящие огнем. Они двумя алыми искрами сверкали в ночи.
Поддавшись непонятному порыву, Патрик выстрелил в незнакомца, когда их разделяло меньше десяти шагов. Пуля не смогла пробить украшенный замысловатой
Патрик и Марта бросились врассыпную. Девушка тоже выстрелила. Она попала наезднику в плечо, но тот даже не пошатнулся в седле. Рыцарь дернул коня за узду, разворачиваясь к Патрику. Марта с проклятьем кинулась перезаряжать пистолет, пока Патрик сделал еще один выстрел, из своего второго пистолета – прямо в забрало. С такого расстояния пуля должна была не только пробить металл забрала, но и размозжить незнакомцу мозги, но она так и не достигла цели. Словно растворилась в воздухе.
– Пули его не берут! – крикнул Патрик Марте, возившейся со своим пистолетом. – Не трать время! Я попробую что-нибудь сделать!
Конь заржал, ударив копытами о камни. Отсюда Патрик хорошо видел его глаза – действительно налитые пламенем, без белка и зрачка. Зато прорези забрала – глухи и темны, словно внутри шлема одна пустота. Всадник замахнулся мечом. Тяжелый длинный клинок порхал в его руках с легкостью дуэльной рапиры, как невесомый.
Меч грянул вниз, рассекая воздух. Патрик выставил перед собой алгернскую саблю, попутно вытаскивая дагу. Клинки столкнулись с глухим стуком. Граф Телфрин дернул саблю вправо, отводя в сторону заблокированный меч, и ткнул дагой вверх, метя врагу под шлем. Хорошо заточенная соурейнская сталь легко нашла щель в броне, проскользнула вовнутрь. В иных обстоятельствах клинок немедленно бы окрасился кровью – но сейчас ничего подобного не случилось. Зато жеребец зло оскалил морду, ощерил зубы – живой огонь, того и глядишь, вырвется из глазниц.
Марта подбежала сзади и ударила снизу вверх, тоже метя в шлем, парной саблей. Стоило второму клинку коснуться брони, в прорезях забрала вспыхнул слепящий и яростный свет. Меч, который всадник сжимал обеими руками, искривился, изогнулся плетью и растаял в воздухе. Мгновением позже подернулись дымкой очертания самого рыцаря и его диковинного скакуна. Они смазались, обратились стремительно истаивающим туманом. Патрик сделал поспешный выпад, метя врагу в сердце, но тот уже исчез, как исчезают при пробуждении сны.
– Это что, видение? Призрак? – Марта потрясенно глядела на Патрика. Они так и застыли друг напротив друга, держа на весу сабли имперской работы. От их противника не осталось никакого следа.
– Хотел бы я знать… – Патрик был обескуражен не меньше девушки.
«Храбрые дети. Находчивые. Болезненно смелые, потерянные, одинокие».
– Вы это слышали? – нахмурилась Марта.
– Тысяча чертей, слышал ли я? Конечно. Рад, что ты тоже. А то я подумал, что действительно скоро рехнусь. Сударь! – повысил он голос. – Как вас там! Кончайте играть в прятки! Покажитесь и объясните, какого беса вам надо!
Никакого ответа, конечно, не последовало. На странную луну набежали тучи, вновь спрятав ее. «Ну и ладно, все равно она только раздражает». Патрик вздохнул и сделал так, чтобы серебряный шарик засветил поярче.
– Тот, кто это затеял, играет на наших нервах, – сказал он. – Проверяет, на что мы способны.
– А этот всадник? Разве он не пытался снести вам голову?
– Пытался, да как-то несерьезно. Мне кажется, это больше напоминает проверку. Не знаю только, зачем ее устроили. Я сначала подумал, может дядюшка опять объявился, да вот вряд ли. Кледвин не настолько силен. Даже Верховный чародей Башни едва ли способен на такие фокусы.
Тени обступили их внезапно. Приблизились, выросли словно из-под земли. Темные фигуры, высокие, тонкие, болезненно изломанные, сомкнулись кругом, вытянув перед собой длинные руки. На концах искривленных пальцев – стальные кости. Лиц не видать – ускользают от взгляда, стоит попытаться всмотреться. Взвыл, набирая силу, пронизывающий до костей ветер.
Патрик и Марта встали спина к спине, поднимая сабли. Он слышал тяжелое дыхание девушки. Марта боялась – и все-таки не теряла присутствия духа. «Может, я правильно сделал, что взял ее с собой. Один я бы точно свихнулся». Ее присутствие помогало. Напоминало о храбрости.
Патрик попытался воспользоваться своими познаниями в магии. Отец учил его разрушать простейшие иллюзии. Достаточно расплести силовые нити, которыми скреплен энергетический поток, формирующий заклятье – и чары получится снять. На этот раз не получилось. Более того – у него вовсе не получилось обнаружить никаких нитей. «Либо морок слишком силен, либо это не морок».
Одна фигура выступила вперед – и превратилась в Иоганна Тернера. Покойный слуга был совсем как живой. Загорелый, бородатый, дюжий, крепкий. И не скажешь, что несколько дней назад его голову разворотило изнутри.
– Мессер Телфрин, – произнес он живо, – наконец и вы вместе с нами!
– Не могу сказать, что сильно этому рад, – сказал Патрик, не опуская клинка. – Где мы находимся, Иоганн? Объясните, прошу.
– В преисподней, конечно! Мы тут ужасно вас заждались. Бесконечные ночи считали, на камне зарубки делали. Думали, вы не скоро придете, а вы вот, появились. Спасибо огроменное, мессер. Порадовали.
Остальные призраки разом обрели лица. Бартоломью Дрейк, Крис Мердок, Лирд Хеноф, Костен Парк, Грег Моусон, Сильвио Генцони, Рен Доварс, Лайан Хаксли. Верные товарищи, соратники, друзья. Кто пошел ко дну вместе с «Креветкой»; кто погиб при штурме Кардейна, словив пулю или пав от клинка; кто встретил смерть совсем недавно, приняв участие в этом безумном путешествии. Все стояли – живые, здоровые, молодые. Ни ран, ни шрамов. Глаза не стекленеют от отчаяния и пьянства последних лет. Но Боба Кренхилла среди них не было. И то хорошо.
Патрик почувствовал, как за его спиной напряглась Марта.
– Я не верю в тот свет, – сказал он. – И тем более не верю, что вы настоящие.
– А зря, – сказал Иоганн. – Настоящее некуда, своей мертвой кровью клянусь.
– Если это преисподняя, – спросил Патрик, – что мы делаем в ней?
– Как что? Сдохли вы, мессер Патрик. Сдохли и попали, куда полагается, – мертвец осклабился. – Говорю же, насилу дождались. Больно хотелось с вас спросить что положено. Перемолвиться словом да в глаза бесстыжие заглянуть. А потом выколоть их ножом, оба вместе, и сердце ваше гнилое сожрать, из груди выдирая. Иной судьбы вам, собаке поганой, не светит. Будете, без глаз и без сердца, вместе с нами в одном хороводе плясать, пока мир не закончится и солнце не рухнет, землю сжигая.