Последний из могикан
Шрифт:
Соколиный Глаз объявил, что пора двинуться в путь. К этому времени Давид Гамут окончил пение, а сестры успели прийти в себя. С помощью Дункана и младшего из могикан молодые девушки спустились с крутого, обрывистого холма. У его подножия они увидели нарраганзетов, которые щипали траву и листья кустов. Алиса и Кора сели на лошадей и двинулись вслед за проводником, оказавшимся в самую жестокую минуту их другом.
Путешествие длилось недолго. Соколиный Глаз свернул с узкой тропинки, по которой двигались гуроны, погрузился в чащу ветвей, переехал вброд журчащий ручей и остановился в узкой долине, затененной ветвями густых вязов. Путники находились
Разведчик и могикане, казалось, хорошо знали уединенное место, в котором они теперь остановились, потому что, прислонив свои ружья к стволам деревьев, принялись разбрасывать сухие листья и скоро вырыли небольшую ямку в синей глинистой почве. Из этого углубления тотчас же брызнул ключ светлой, блестящей, говорливой воды. Соколиный Глаз огляделся, как бы отыскивая что-то, и на его лице мелькнуло удивленное выражение; казалось, он не нашел вещи, которую искал.
– Увы! Эти беспечные черти могауки со своими братьями тускарорами и онондагами, конечно, побывали здесь и пили воду, — пробормотал он, — и куда-то затеряли черпак. Вот и делай после этого добро этим беспамятным собакам! Хорошо же они отблагодарили нас! Здесь, в этой непроходимой глуши, из недр земли бьет ключ, по сравнению с которым самый богатый аптекарский склад — ничто. Смотрите-ка, глупцы истоптали глину, загрязнили, обезобразили прелестное место, точно неразумные звери, а не человеческие существа!
Между тем Ункас молчаливо подал ему черпак, который Соколиный Глаз не заметил в порыве досады, хотя он висел на ветке вяза. Наполнив его, разведчик отошел от источника на более сухое и твердое место; тут он спокойно сел, с наслаждением сделал несколько больших глотков и стал внимательно осматривать остатки съестных припасов, спрятанных в мешок, который висел у него на руке.
– Благодарю тебя, мальчик, — продолжал он, возвращая пустую флягу Ункасу. — Теперь мы посмотрим, чем лакомились ползучие гуроны, когда прятались в засаде. Видишь, эти мошенники приготовили лучшие части оленя. Но мясо осталось сырым; ирокезы — настоящие дикари! Ункас, возьми-ка мое огниво да разведи костер; вкусное кушанье поможет нам набраться сил после долгого пути.
Хейворд помог Коре и Алисе сойти с лошадей и сел на траву, с удовольствием предвкушая приятный отдых после недавней ужасной, кровавой сцены.
Пока Соколиный Глаз готовил кушанье, майор завел с ним беседу.
– Как могло случиться, что вы явились к нам, мой великодушный друг? — спросил он. — И без помощи со стороны гарнизона из форта Эдуард?
– Если бы мы отправились в крепость, то, возвратясь, забросали бы сухими листьями ваши тела, но нам, без сомнения, не удалось бы сохранить ваши скальпы,— хладнокровно ответил охотник. — Нет, нет, вместо того чтобы понапрасну тратить силы и время на переход в форт, мы решили залечь под нависшими берегами Гудзона, ждать и наблюдать за всеми движениями макуасов.
– Значит, вы видели всё, что произошло?
– Нет, конечно, не всё. Взгляд индейца слишком проницателен и его нелегко обмануть, но мы все-таки были невдалеке от вас. Надо сознаться, трудно было сдерживать вот этого молодого могикана и заставить его сидеть в засаде. Ах, Ункас, ты вел себя скорее как нетерпеливая и любопытная женщина, чем как мужественный и стойкий воин!
Ункас перевел глаза на суровые черты охотника, но не ответил ему ни слова. Хейворду показалось, будто презрительная
– Вы видели, как нас захватили в плен? — продолжал Хейворд свои вопросы.
– Мы слышали это, — прозвучал многозначительный ответ. — Индейский клич выразителен и понятен для людей, живущих в лесах. Но когда вы очутились на противоположном берегу реки, нам пришлось, как змеям, ползти под густой листвой, и мы скоро совершенно потеряли вас из виду, до той самой минуты, когда вы уже были прикручены к деревьям и, связанные, ждали смерти.
– Чудо, что вы не ошиблись тропинкой! Ведь шайка гуронов разделилась, и в обоих отрядах были лошади.
– Да, мы действительно были сбиты с толку и едва не потеряли ваш след, но нам помог Ункас. Мы двинулись было по тропинке, которая уходила вглубь леса, предполагая, что дикари поведут своих пленников в глушь. Но, пройдя несколько миль и не увидев ни одной сломанной ветки, я начал сомневаться, туда ли мы идем, особенно когда заметил, что на земле были только следы лошадиных копыт и ног, одетых в мокасины.
– Наши победители из предосторожности заставили нас обуться в индейские мокасины, — сказал Дункан.
– Да, да, они поступили разумно, это их всегдашний обычай, однако такая заурядная хитрость не могла бы сбить нас с настоящего следа.
– Чему же тогда мы обязаны нашим спасением?
– К стыду моему, я должен признаться: мудрости юного могикана. Впрочем, даже теперь, когда я вижу, что он был прав, я с трудом верю собственным глазам.
– Не объясните ли вы нам этой загадки?
– Ункас заметил, — продолжал Соколиный Глаз, оглядывая нарраганзетов Коры и Алисы, — что лошади, на которых ехали молодые девушки, одновременно ставят на землю переднюю и заднюю ногу с одной стороны. Ни одно из четвероногих животных, которых я знаю, не делает так, за исключением медведя.
– Такая поступь — главное достоинство нарраганзетов. Но иногда и других лошадей приучают к этой побежке — иноходи.
– Может быть, может быть, — сказал Соколиный Глаз, внимательно выслушав объяснение молодого офицера. — Я лучше сужу об оленях и бобрах, нежели о вьючных животных. Впрочем, какой бы поступью ни ходили лошади — переставляя ли сразу обе ноги с одной стороны или иначе, во всяком случае Ункас заметил особенность движения этих животных, и их след привел нас к изломанным кустарникам. Одна ветка близ следов нарраганзета была надломлена и загнута вверх — так женщины срывают цветок со стебля. Все же остальные суки, жестоко переломанные, измочаленные, свешивались вниз — очевидно, грубая рука мужчины ломала их. Поэтому я и подумал: видно, кто-то из гуронов заметил, что леди сломала ветку, и стал ломать остальные, чтобы нам представилось, будто молодой олень запутался в кусте и старался вырваться из чащи.
– Ваша проницательность не обманула вас: именно так и было.
– Заметить изломанные ветви и догадаться, в чем дело, было легко, — прибавил разведчик, совсем не сознавая, какую тонкую и необыкновенную проницательность выказал он. — Это полегче, чем приметить иноходь по следам коня. Подле изломанного куста я сказал себе, что минги двинутся к источнику, потому что они отлично знают достоинства его воды.
– Но разве эта вода так знаменита? — спросил Хейворд, с большим любопытством оглядывая красивую ложбину и журчащий родник.